Тестудины внимательно следили, не мигая.

— Завалил? — уточнил Лучший Направляющий.

— Обрушил свод и часть подземелья, к нему прилегавшую. Это не значит, что они больше не явятся, в земле тысячи ходов, один завалил, — два других открылись. Но этот был самым близким к Фарсалу. Следующие три года покажут, был ли толк. Если вы дадите мне перевести дух, я всё вам подробно опишу, но потом. Извините, устал.

— Мы благодарны тебе, человек То-Биус, — молвил Ду-Гэмон.

— Рано благодарить, ещё неизвестно…

Плоская голова Лучшего опустилась в молчаливом жесте почтения, и оставшиеся старейшины последовали его примеру.

— Рано…

— Явившись извне незваным, нежданным, стал вестником добра, защитником, да. Не много такого приходило к нам из Великой Пущи, и тем ценнее редкий дар. Мы благодарны тебе, человек То-Биус, рисковавший жизнью за нас, помогавший не ради корысти. Ты человек благородного духа.

Волшебник вздохнул. Вспомнилось ему, как радовались люди Под-Замка простой помощи, насколько легче становились их жизни от его нехитрой подмоги. Достаточно видеть, что труд созидающий приносит плоды, а вот благодарности были излишни. Смущали.

Попрощавшись, волшебник поплёлся к себе, на самый верх, не обращая внимания на взгляды, немые вопросы, взволнованный шёпот учеников. Его совершенно точно не ожидали увидеть живым вновь. Что ж, панцирники сонные, знайте, каких магов воспитывает славная Академия Ривена!

Подумав так, он с иронией додумал, что сейчас должен был лежать хладным трупом очень далеко отсюда и жизнью своей обязан теперь неизвестно кому. Хорош, ничего не сказать.

Воздух в комнате был застоялый, никто и не думал проветривать. Только болтавшемуся месяц по дикой природе человеку этот запах показался восхитительным, и даже холодный воздух словно грел. Вскоре в камельке возгорелось пламя, а волшебник плескался в бадье, что сработали для него ремесленники. Вода тоже была холодной, однако, что ему с его закалкой холодная вода?

Став, наконец, чистым, Тобиус долго сидел перед огнём, обсыхая. Он был настолько усталым, что не хотел ни есть, ни пить, лишь смотрел в огонь, да чувствовал, как медленно затягиваются раны, полученные астральным телом. Рядом на циновке дремал Лаухальганда, висел на вешалке мимик.

Глядя в нутро камелька, Тобиус уснул тоже.

Часть 2, фрагмент 1

Звон когтей, двигавшихся по медной вазе растягивался в симфонию расслаблявших звуков, помогал растворению в небытии, бессознательному стремлению достичь той части сущности волшебника, в которой лежало его врождённое ощущение времени. Проводя часы в трансе, раз от разу практикуя особенно глубокие «нырки», Тобиус, однако, так и не смог повторить то, что ему удалось во время похода. Всякий раз он просто не успевал достичь цели между ударами сердца. Без дурманов не получалось. А с ними он не желал.

Волшебник вернулся в Корс больше месяца назад, уж самые лютые фебурские морозы стали потихоньку отходить, отвыли суровые вьюжницы, белившие мир, и начался мархот, первый месяц весны. К сожалению, зима не спешила этого замечать и продолжала крепко держаться в силе. Укрывавшийся в Корсе Тобиус изредка поглядывал на мир со стены, когда проверял её целостность. Лёд — не камень, потрескаться может, а уж когда тепло всё же придёт, придётся магу подниматься на стену много чаще, пока не решит, что пора ломать.

Звуки стихли, и молодые тестудины стали выходить из медитации. Пора было отдохнуть, полдня прошло уж. Только Тобиус не спешил покидать неудобного своего места. Наставник Хо-Рад по просьбе самого неумелого ученика проводил с ним дополнительные занятия. Тестудин согласился на это очень просто, и то ли был он учителем по призванию, превыше всего чтившим своё дело, то ли бестолковый человек числился у всех на хорошем счету.

Иными словами, занимался рив вдвое больше других, но всё едино отставал, не будь он исключением из общих правил этого народа, наверное, отправился бы уже на перераспределение в иную касту. А ведь ему и нужно-то было лишь одно, — построить крохотную Запруду, даже не в реальности, а внутри своей головы. Запруду для разума.

Звук стих в очередной раз, дополнительное занятие окончилось и Тобиуса потянуло обратно в реальность.

— Благодарю, наставник, — сонно пробормотал он, открывая глаза. — Видимо, не сегодня.

Покинув зал, волшебник принялся шататься по Основе.

За время жизни в Корсе у него не появилось близких связей, Тобиус не искал дружбы, и никто не навязывался ему в друзья, а потому, вне занятий и добровольной работы в кузнице, времени было предостаточно. Тратил человек время сие на поиски.

После подземных руин не давала ему покоя мысль о несметных запасах маринита, из которого строили древние чудовища свои обители. Уверен был волшебник, что Корс в прошлом тоже принадлежал им. Сохранился разве что лучше, стоял выше, не пересохло озеро вокруг. Иначе стал глядеть он на небольшие бригады ремесленников и строителей, что неспешно, год за годом сглаживали нанесённые стенам, быть может, поколения назад увечья. Образы прежних господ были удалены из плоти города и тестудины нынешние тщательно затирали о том последнюю память. Черепахи что-то знали, и Тобиусу казалось, что на нижних, подводных ярусах он тоже сможет что-то узнать.

Но найти путь вниз оказалось не так просто, все проходы внутри Основы, а также те, что он смог заметить на улицах города, были закрыты массивными плитами и охранялись бдительной стражей. Волшебник мог попробовать пройти сквозь преграды своим, магическим путём, но не желал применять Дар против тестудинов. Слишком хорошо его тут приняли, слишком походило это на предательство.

Поразмыслив немного над тем, чтобы попытаться проникнуть в город снаружи, то есть провалиться под лёд и обследовать подводную тьму, Тобиус разозлился на себя за блуждания окольными путями и пошёл искать До-Рея в Основе. После пары часов панцирник нашёлся на берегу одного из тёплых внутренних прудов, где он ни то спал, ни то медитировал во мраке.

— Я хотел бы встретиться с Ду-Гэмоном.

— Он об этом узнает, — ответил посланец, не раскрывая век.

— …спасибо.

— Твои поиски увенчались успехом?

Волшебник