— И что? Сердца ваши тоже освободились ото льда и познали великое благо добрых дел? — Тобиус не был уверен, поймут ли черепахи сарказм, а потому особо не сдерживался.

— Наверное так, — рассудительно ответствовал Ду-Гэмон, — баланс был нарушен. Мы получили, — мы должны отдать, да. Если ты вновь решишь проявить доброту без причины, мы хотели бы убедиться, что это тебя не убьёт. Если мы сможем помочь другим, как ты помог нам, это тоже будет не худо. Как скоро построится лодка?

— Для таких малышей? — Ло-Куаб окинул взором оранжевых глаз человека и пару существ, которые совершенно не понимали, о чём толковали местные гиганты, а потому жались друг к дружке и слегка дрожали от звука гулких гласов. — Лучшие плотники управятся за трое суток, если начнут прямо сейчас и будут работать, сменяясь. Я сам прослежу.

— Славно, славно, да.

— Вижу, вы всё решили, — уточнил человек, испытывая смешанные чувства. Он заранее знал, что сможет отпроситься, ибо имел кредит доверия, после того как вернулся из первой экспедиции, но он не ожидал, что его ещё и снаряжать возьмутся. — Ладно, это… это прошло не так, как я ожидал. Вы двое, идите за мной.

А ещё он держал в уме то, что про каргу ему так и не ответили.

Часть 2, фрагмент 3

Уговоренное время волшебник проводил с мелкими нелюдями, стараясь успеть лучше освоить их язык перед путешествием, и делал успехи. Вспоминая, скольких мук стоило вникание в рык, хрипы, визги и вой Дружка, Тобиус диву давался, что не сошёл с ума, запертый с киноцефалом в аномалии. С другой стороны, возможно постоянная занятость разума и помогла ему сохранить рассудок в относительной целости.

Повторяя за существами вновь и вновь, серый волшебник всё лучше ухватывал незнакомую речь, а нелюди и рады были стараться. По крайней мере, самец, он проявлял большую общительность и выказывал человеку симпатию, хотя и становился робким как оленёнок, если Тобиус неосторожно допускал какой-нибудь резкий жест. Однако, с тех пор, как им вернули часть имущества, нелюди вели себя намного более доверчиво.

В момент обнаружения они носили кое-какую одежду, самец, например, опоясывался тонким кожаным ремешком, поддерживавшим набедренную повязку из грубой нити, а также несколько мешочков со всяким сором вроде сушёных грибов, ягод, блестящих панцирей жуков, чьих-то зубов. Кроме того, он носил маленькую меховую жилетку.

— И я не удивляюсь, что ты подхватил тяжёлую хворь в такой-то одёжке…

— Мне никогда не бывает холодно! — воскликнул беляк.

Фаза — Тобиус не смог не хмыкнуть, когда услышал это имя — всегда восклицал, словно иной формы общения не существовало. А уж жестикуляция… малыш словно всё время пребывал на театральной сцене, хотя сам об этом не подозревал. Но следовало отдать ему должное, после того, как мех был вычищен и высушен, выглядел он весьма прелестно. Особенно пышный меховой воротник, мягкий и тёплый.

Шкле, с другой стороны…

— Её действительно зовут Шкле?

— О да! — воскликнул Фаза, заламывая руки. — не знаю я, зачем они делают это со своими детьми! Дают им такие имена! Зачем?! Зачем, Шкле?!

Шкле, с другой стороны была обнаружена в длинной чёрной яге, довольно тёплой, должно быть. По темпераменту она являлась полной противоположностью громкого компаньона. Большую часть времени самка сидела на корточках в углу, укрыв чем-нибудь голову и прижав к груди сильные руки.

Оба существа недолюбливали яркий свет, но когда огромным карим глазам Фазы было комфортно в обычной тени, тёмные как у гоблина глаза Шкле нуждались в густом подземном мраке.

Со слов самца, «когда-то давным-давно» их со Шкле народы были единым целым. Но после Дня Безумных Небес…

— День Безумных Небес?

— О да! — воскликнул Фаза. — День Безумных Небес! День, когда небеса обезумели! Совершенно обезумели! Они меняли цвет, гремели, плевались молниями, а землю трясло, и страшные ветра сжигали всё вокруг! И тогда наш народ спрятался под землёй, и мы ждали, надеялись, что всё закончится, пока… всё не закончилось!

Волшебник усмехнулся.

— И тогда часть нашего народа выбралась обратно! А другая часть так и осталась под землёй! Невероятно, правда?!

— Хм, значит, разошлись в путях эволюции из-за различных сред обитания?

— Я ничего не понял! Но мне очень интересно, что ты сказал, Тоби!

— Тобиус.

— Биус?

— То… ладно. Твои предки…

— Тетург-рази!

— Да, они отправились жить обратно на поверхность, а предки Шкле…

— Тетург-риду!

— Спасибо. Тетург-риду так и остались под землёй?

— Верно! Верно! Верно! — трижды подпрыгнул Фаза, вскидывая вверх руки.

— Но жили вы рядом, не так ли?

— Жили, и живём! Недалеко! От реки лишь отойди на несколько деньков пути, и в предгорьях славных пещеру найти! Большую! Там братья наши и друзья, что света пуще чем огня боятся, проживают!

— Я спросил бы, что это сейчас такое было, но не стану тебя поощрять.

Во всей этой истории больше всего не хватало дат, а даты вытащить из маленького горлопана оказалось невозможно. Он их просто не знал. Умел считать лишь до семнадцати, и то лишь потому, что обладал шестнадцатью пальцами и одним хвост. Описанный им катаклизм имел место быть «очень давно» и Тобиусу просто не с чем было сопоставить это явление. Если оно вообще когда-либо происходило. Волшебник тщательно записывал всё, что слышал от Фазы, он понимал, что открывает незнакомый мир, но пока что очертания этого мира были смазаны и непонятны. Тобиус никогда в жизни не встречал ни единого упоминания о существах, похожих на тетург-рази или тетург-риду.

— Скажи-ка мне, друг, кто такая Карга Лесов?

— Карга Лесов!

— Да, кто она?

— О том старшим задать вопрос ты сможешь, когда до дому мы вернёмся вместе! Ты нам поможешь ведь?! Ты нам поможешь?!

И без того огромные глаза стали ещё больше, влажно заблестели, взглянули с мольбой в самую глубь Тобиусовой