эрудирован и остр на язык. Так он попал сначала в киевский КВН, потом в телеигру «Що? Де? Доколи?», а дальше он вовремя заделался телеперсонажем с собственными проектами. Это радикально решило его финансовый вопрос. Так что жил Олесь кучеряво — об учиняемых им безобразиях ходили легенды, а коллекционный черно-розовый «Ягуар» знал весь гламурный Киев.

В игру Олесь попал совершенно случайно, по причине невесть где подхваченного гриппа и очередной ссоры с очередной подругой. Пребывая в меланхолии — то бишь кушая вискарик и втыкая в комп, — он случайно забрел на сервер конкурса, в секцию хоррора. Там как раз была объявлена тема блиц-миниатюры: изобразить сцену магического перехода в альтернативную историческую реальность, желательно с милитаристским уклоном, максимальная длина текста — восемь слов, исключая предлоги и частицы. Дэвов, не задумываясь, настучал прямо в форму отправки «летеха ударился о пентакль и обернулся поручиком» и выиграл. Ему понравилось, и он перешел на следующее задание, уже сюжетное — нужно было сочинить онтологию мира на тему «Богатые тоже плачут», в жанре сайнс-фикшн. Олег поднапрягся и придумал мир, в котором все люди подключены к специальному мотивирующему приборчику, контролирующему их самочувствие. У бедных оно было тем лучше, чем больше усилий они затратили, а у богатых определялось состоянием счетов, так что все финансовые неурядицы они имели в ощущениях. Главный герой, соответственно, постоянно плакал — от боли в печени, подключенной к Токийской бирже… Комиссия сюжетом не впечатлилась, но сама игра Дэвова увлекла. Он вернулся в секцию хоррора и там развлекался, пока вискарик все-таки не взял верх.

На следующее утро, отпоившись элеутерококком, Чек навел справки о владельцах сервера. Разведав дело, он позвонил в Лондон Луке Дозоренко, с которым был знаком по всяким евротусовкам, но, по счастью, ни разу не поцапался. Дозванивался он долго и упорно, но дозвонился и был узнан. После чего предложил Луке сделать «Грелку» в формате интернет-телевидения, а себя — ведущим.

— Никому не интересно читать готовое, — убеждал он Луку, — а вот как человек придумывает идею и под нее слова ищет — на это будут смотреть. У меня чуйка есть: покатит!

— Бумажку напиши, — буркнул Дозоренко, и колеса завертелись.

Во всяком случае, такова была легенда, распространяемая Олесем. Что касается Дозоренко, тот ничего не подтверждал, хотя и не опровергал. Он вообще не любил разговоров о своих делах, предпочитая обсуждать чужие книги.

Новая телеигра величалась «антилитературным телеконкурсом». «Анти» было уместно: соревнование законченных литературных произведений, пригодных для чтения, и даже их написание категорически запрещалось правилами. Команда работала либо с короткими фрагментами текстов, либо с чистыми идеями и сюжетными решениями. Последнее оказалось особенно востребованным — как выяснилось, публичное творчество, не разбодяженное пейзажистикой и душеписательством, получилось достаточно зрелищным. Первая же игра набрала довольно приличную аудиторию. В четвертую уже пошла сторонняя реклама, права на десятую купил российский телеканал «Культура». Таким образом, передача выбралась на большой экран. Правда, с ее принадлежностью так и не определились: съемки по-прежнему велись в Израиле, но вещание шло в основном на российскую аудиторию. Лука оправдывал это какими-то сложными экономическими соображениями — которые, впрочем, никого особо не волновали.

Первое время игра держалась на Олесе и энтузиастах с сервера. Потом появилась первая звезда экрана — Липкин. Откуда он вообще взялся, никто толком не знал. Известно было только, что старик — настоящий ученый, занятый чем-то невероятно сложным на грани физики элементарных частиц и квантовой биохимии. Однако через некоторое время старый желчный еврей стал любимцем публики.

Кроме эрудиции и иронии — чем ныне удивить трудно — у старика был свой стиль. Он был мастером заголовка и первой фразы. В одной игре выпало задание — отписать первый азбац начала русской повести девятнадцатого века из народного быта, в лесковском стиле. Липкинская команда победила благодаря ударной фразе капитана: «Поутру, в храме на Крутицах, венчались раба Божия Наталия и страх Божий Димитрий». Ему же принадлежало казуистическое начало «варианта романа Толстого „Анна Каренина“, с уклоном в психиатрию» — «Все женщины сходят с ума по-разному. Анна сошла с ума как все». Он был автором философского афоризма «кто пьет шоколад, тот не играет в балет», универсального лозунга «Тыру — Пыр!» (молодые жители Новосибирска выходили с ним на монстрацию), а также подражания Бродскому, начинающегося словами «У страны — недержанье стакана обеих рук». Все это было не то чтобы что-то супер-пупер, но Марек выдавал все это в прямом эфире, быстро и не задумываясь. Что в сочетании с неподражаемо-верблюжьим выражением лица и соответствующими манерами оказывало свой эффект.

Потом всплыла и воссияла Зина Шаланда, уроженица Донецка, предмет эротических мечтаний фанатов игры. Та была профессионалкой пера, идейной вдохновительницей и мотором литературной тройки Шаланда — Володихин — Жарковский, пишущих под коллективным псевдонимом Аркадий Закатченко. В игру ее затащил Олесь, положивший на нее глаз. Взаимности сластолюбивый шоумен так и не добился — как, впрочем, и все остальные. Несмотря на многообещающие внешние данные, Зина была не по той части. Зато с появлением Шаланды в игре появилась изюминка. Впрочем, изюму в Зине хватало на десяток кексиков.

Зина обратила на себя внимание блестящим выполнением задания «роман о переживаниях человека, не нашедшего себя в жизни, пять слов», уложившись в три: «Опять пятница. Зачем?» Она же сочинила — в прямом эфире — начало психологической новеллы «Я сидела на стоящем эскалаторе и держалась за прошлое», детскую книжку «Груша какает морковкой», дала за две минуты определение женскому оргазму — «долгое короткое замыкание», а также придумала название для сборника рассказов известной русскоязычной писательницы Инги Рубинчик: «Бурая корова по колено во мгле». Рассказ с таким названием Инге пришлось-таки написать; критики признали его лучшим в сборнике.

Цыплак к литературе не имел отношения: он занимался распределениями вероятностей. Писательством увлекалась его жена-итальянка, изводившая годы жизни на тщетные попытки повторить литературный успех Роулинг. В какой-то момент ей пришло в голову попытать счастья в стиле Дэна Брауна с его криптографическими загадками. За загадками она и обратилась к мужу. Тот придумал интересный математический метод «разделения секрета», а заодно заинтересовался писательским делом. Интерес привел его на сервер «Грелки», где он дебютировал мини-рассказом о домашнем животном из двадцати слов: «Я мечтал о нежной, пугливой зверюшке, за которой не надо убирать и которую не надо кормить. Бог услышал: рождественской ночью из платяного шкафа вылетела моль».

Дебют оказался удачным. Через полгода Цыплак появился на экране.

* * *

В бункере остро ощущался дефицит воздуха. К тому же откуда-то несло псиной и горелой изоляцией.

— Проблемы