Кайруне пожала плечами.

— Должно быть, у тебя была серьёзная причина поступить так.

— Причина… не знаю. Помнишь, ты рассказала мне о докторе, лечившем «Друзей индейцев»? Я нашла его в Большой Сети, посмотрела, послушала и… Знаешь, наверное, я хорошо понимаю зверей, потому что и во мне есть что-то от зверя. Чутьё какое-то. Я ощутила страх. Нет, настоящий ужас! Поняла — если этот человек узнает обо мне… да хотя бы кто-то из моих бывших «соплеменников» узнает, — мне конец. Но ведь их сотни тысяч, я могу встретить их где угодно. Даже если я нос не буду высовывать из заповедника — это ничего не гарантирует. И как бы я смогла объяснить своё добровольное затворничество тебе, Игнату? Никак! Поэтому я решила сбежать с Земли.

Кайруне изумлённо приподняла брови, и Ника поспешила продолжить. Она рассказала, как записалась в обслуживающий персонал гуманитарной миссии на Ракшасе, как прошла отбор и улетела под именем Ники Карасёвой. Как работала в миссии в Империи Чёрных Ракшасов, выучила сначала местный язык, а потом и другие наречия. Как её стали брать в спасательные экспедиции: вывозить детей из районов, где свирепствовали междоусобные войны, голод и эпидемии. В этих экспедициях коллеги узнали об удивительном таланте Ники «находить общий язык» с туземными животными. Как на неё обратили внимания биологи и пригласили в свою команду.

Годы, которые она проработала на биостанции Птичьего Архипелага, стали для Ники лучшими из всех, проведённых на Ракшасе. На материке громыхали революция и войны, но на чудесных необитаемых островах, затерянных в океане, тишину нарушали только шум прибоя да щебет птиц. Тем не менее, напуганные войной земные учёные один за другим покидали планету, их заменяли туземцы, и как-то так получилось, что Ника, не прилагая усилий, поднялась от ассистента до старшего исследователя, фактически — научного руководителя биостанции. «Робинзоном» в окружении «пятниц» она себя отнюдь не ощущала. Способность слышать не звуки, а суть произносимых слов избавляла её от языкового барьера, а за долгие годы в окружении ракшасов и внешность их перестала казаться экзотической. Она становилась туземкой на этой планете, пока не понимая, насколько ощущения близки к реальности.

Всё хорошее рано или поздно заканчивается. На Птичьем Архипелаге это случилось в тот чёрный день, когда явились пираты. Непонятно, что прельстило их главаря — у горстки учёных не было при себе ничего ценного, лишь дневники орнитологических наблюдений. Или он не искал ценного, устроил налёт ради развлечения? Похоже на то: научные сотрудники не оказывали сопротивления, но их перебили цинично и изощрённо — всех, кроме землянки.

Ника была уверена, что её пощадили ради выкупа, который главарь потребует у руководителей Демократической Республики. Выкуп, бесспорно, будет получен, а её, как «пережившую сильнейший психологический стресс», отправят на родину. Прямиком в лапы затаившихся медеанцев. Может, самое время позавидовать погибшим на биостанции друзьям?

На счастье, у главаря пиратов были другие намерения. Он продал землянку в рабство: наложницей в гарем герцога Харрота Торроса. Когда герцог принялся стращать её тем, что не отпустит на Землю, Ника едва не рассмеялась ему в лицо: именно к этому она и стремилась! Они нашли общий язык.

Герцог Торрос оказался садистом и сексуальным извращенцем. Каждый раз после совокупления он бил наложницу, словно без этого удовольствие оставалось неполным. Впрочем, когда Ника, не выдержав унижения, давала сдачи, в бешенство герцог не приходил, наоборот, возбуждался снова, и всё шло по кругу насколько хватало его потенции. Это была очень странная «семейная жизнь», но и к ней, наверное, можно было привыкнуть.

А потом Ника обнаружила, что беременна. Она достаточно хорошо знала биологию, чтобы понимать — в природе такое невозможно даже теоретически, а генная инженерия на этой планете находится в зачаточном состоянии, подобные эксперименты ей не по зубам. Как же семя ракшаса, преодолев межвидовой барьер, оплодотворило человеческую яйцеклетку?

Герцог новость воспринял спокойно, будто скрещивание двух рас было делом обыденным. Заподозрить его в тупости и невежестве Ника не могла: Харрот долгие годы прожил на Земле, а вернувшись на родину, проявил незаурядную изворотливость и предусмотрительность, чтобы выжить и занять своё нынешнее положение. К тому же поведение его резко изменилось. Оставаясь на словах грубым и высокомерным, он перестал бить наложницу, одновременно ограничив круг лиц, с которыми той дозволялось общаться. Если прежде Ника могла достаточно свободно гулять по внутренним покоям дворца, то теперь её и впрямь заперли в крошечной камере-спаленке «личного бомбоубежища» герцога.

От секса с беременной наложницей Харрот отказываться не собирался, растущий живот той его не смущал. А так как быть нежным или хотя бы осторожным во время совокупления он не умел, Ника начала опасаться за сохранность ребёнка. В конце концов высказала это супругу-хозяину напрямик. Тот рассмеялся и заявил:

— Маленькие ракшасы держаться в материнском чреве крепко. Не беспокойся, раньше срока не выскочит!

Действительно, беременность протекала на удивление легко, неприятных ощущений Ника не испытывала.

— Что станет с нашим ребёнком, когда он родится? — допытывалась она.

— Если родишь мальчишку, то я сделаю тебя законной женой, герцогиней Торрос, и если он сумеет перебить своих единокровных братьев на ристалище, то станет моим наследником, — ответил Харрот. — Если родишь девку и она вырастет хоть вполовину такой красивой, как её мать, то после, когда ты состаришься и твои дырки окончательно растянутся и износятся, я сделаю её своей наложницей.

Он захохотал нарочито громко. Пытался скрыть ложь, стоявшую за ответами? Обмануть слышащую не слова, а их суть, невозможно. Планы на ребёнка, будет то мальчик или девочка, были у герцога совсем иными.

Что думала сама Ника? У неё имелось вдоволь времени, чтобы размышлять. У сперматозоидов Харрота нет никакой заслуги в случившемся, это над ней провели генетический эксперимент. Провели на Земле, в тот промежуток времени, когда Тара Монаган уже исчезла, а «Никому неизвестная» ещё не появилась. Ника подозревала, что если бы собарс не отнёс её к людям, а захотел включить в свой прайд, то она родила бы человекообразных котят. И котята — это ещё хорошо, очень хорошо! Не имеет никакого значения, что другие видят в ней человека, что она сама себя ощущает человеком. Потому что человек не может понимать язык зверей и птиц, человек не может родить ребёнка от инопланетянина! А что ещё человек не может, а она — да?

Думать, какая судьба ждёт её и ребёнка, Нике не хотелось. И тогда обстоятельства сделали это за неё. В герцогстве вспыхнул мятеж, только предусмотрительность