не важно. Достигнув нижнего уровня, я увидела единственный засветившийся дверной проем, и двинулась к нему. От того, что я увидела, переступив порог, все мысли о еде улетучились, будто их никогда там и не бывало.

В полумраке пустого помещения с металлическими стенами в круге яркого света на небольшом возвышении сидел мужчина. Смуглый, с кудрявыми волосами, темными волнами спускавшимися к рельефным плечам. Он цеплялся за край металлического стола, на котором сидел, чуть склонив голову, и его руки дрожали от слабости, а босые ноги напряженно упирались в разбросанную по полу странного вида полупрозрачную шелуху. А еще на нем были знакомые горчичного цвета бриджи, со смешными оранжевыми заплатками на коленях.

Едва я вошла, он поднял голову, и наши взгляды соприкоснулись. И тогда у меня перехватило дыхание. Не чувствуя ног, я медленно двинулась навстречу, не веря своим глазам, и не замечая никого вокруг. Стоявшие вокруг оградительного купола мужчины молча наблюдали, не предпринимая никаких действий.

– Кти… это ты?

Тот медленно, не отрывая взгляда, улыбнулся в ответ, и на его щеках показались те самые, теперь четко обозначившиеся, ямочки. Искрящиеся зеленые глаза смотрели на меня, полные невысказанных эмоций, и я почувствовала, как по щеке скатилось что-то мокрое.

Но что-то помешало мне сделать следующий шаг. И это даже не осязаемое ограждение типа аквариум, чьим куполом был накрыт бывший полуящер. Это что-то глубоко внутри, что-то горько давившее напоминанием. И это что-то вдруг неприятно кольнуло в области груди: ах да, у него же есть невеста…

Восхитительный мужчина замер, уловив разочарованное выражение, осушившее ни с того ни с сего мои радостные слезы.

Я вся подобралась, не позволяя горечи овладеть эмоциями в полной мере, сжала кулаки и выдала:

– Раньше было лучше! – Демонстративно развернулась, и покинула лабораторию с прямой спиной и гордо поднятым подбородком. Вслед мне понесся громовой хохот четырех мужских глоток, и громче всего среди них веселился Герман.

Я даже не помнила, как оказалась в своей комнате. В позе эмбриона сжавшись на покрывале, пришлось дать волю слезам, чтобы выплакать их все, как планировалось ранее и забыть об этом. Но насладиться горем в полной мере мне не дали. Помешал вежливый стук в дверь, и тихий голос, попросивший разрешения на вход. Я подумала, что не хочу, чтобы кто-то видел мою слабость, и метнулась в ванную, уже оттуда дав разрешение войти.

Вернувшись через пятнадцать минут, с тщательно затертыми следами слезоотделения, я обнаружила Германа, терпеливо ожидающего меня на моей кровати за неимением иной мебели. Он внимательно оглядел мое лицо, заставив меня слегка занервничать, но деликатно промолчал по поводу увиденного. Видимо, не пожелал лезть в душу с порога. Спасибо и на этом.

– Что? – Поинтересовалась я, выдавив нейтральную улыбку.

Наверняка это выглядело довольно-таки жалко, но Гер вернул мне ответную, и похлопал рукой по покрывалу, приглашая присесть рядом. И мне вдруг так захотелось поделиться своей болью, отдать кому-то ее часть. Я не привыкла так страдать, никогда не принимая близко к сердцу безразличие моих отсутствующих родителей, а ведь ближе них у меня никого не водилось. Всю свою жизнь я была одна, не допуская кого-либо ближе, чем следовало. Лишь один человек смог проникнуть дальше остальных, преодолев мой цельнометаллический барьер своей добротой и хорошим ко мне отношением. Но и он оставил после себя лишь горькое сожаление и пустоту. И только Гер был в последние годы лучшим другом, не прося ничего взамен, всегда возвращаясь. Если закрыть глаза на его ложь и сомнительные мотивы, только он один был рядом всегда… Даже тогда, и как я не подумала раньше, он всего лишь пытался предупредить о том, что с Ктиараном связываться не стоит. А я ни разу не поблагодарила его за это. Пусть даже он пришелец с черт знает какими способностями и чипом в голове, но в первую очередь он мой друг, и он никогда не пытался сознательно причинить мне боль. Даже наоборот, все время заботился и оберегал. По-своему, конечно, очень своеобразно оберегал… Но тем не менее. Трудно даже предположить, чем я могла заслужить все это. А, плевать! Долой все мысли!

Я села рядом и подчинилась стихийному порыву, обняв мужчину сбоку, и уткнувшись в его теплое плечо. Гер был в тонком шерстяном свитере, таком приятном на ощупь, и пах как всегда горьковатой ванилью. Но на этот раз этот аромат не вызвал отторжения. Он слегка приобнял меня одной рукой в ответ. Мой подбородок задрожал, и неудержимые слезы принялись обильно увлажнять его бордовый рукав. Друг понятливо молчал, пережидая приступ, лишь слегка поглаживая меня по волосам тяжелой ладонью. Мой настоящий друг. Такой детской и малозначимой показалась сейчас моя обида, и недовольство этим человеком. Сейчас я поняла, что вот такие понимающие объятия дорогого стоят, и как же пронзительно несчастны люди, вынужденные плакать в одиночестве, не имея рядом такого вот бескорыстного плеча в мягком шерстяном свитере. Через некоторое время, устыдившись внезапного порыва демонстрации своей слабости, я хрипло прошептала, отстраняясь:

– Прости за это, и спасибо.

– Было бы за что, – задумчиво отозвался тот. – Неужели все настолько плохо, Ри?

Как ни странно, прислушавшись к внутренним ощущениям, я с изумлением обнаружила, что стало гораздо легче. Будто боль и вправду ушла вместе со слезами, или просто впиталась в Гера через свитер. И он разделил ее со мной.

– Теперь уже гораздо лучше, – я улыбнулась, поднимая мокрое лицо и демонстрируя уже искренние эмоции. В его глазах отражалось неподдельное беспокойство. Неужели снова из-за меня?

– Правда? – Он забавно склонил голову, и я отметила про себя, как ему идет с собранными назад волосами. Видимо, просто устал ходить лохматым, или может в Тсарниан по регламенту принято носить волосы собранными в пучок, а ведь Гер в скором времени туда отправится. Без меня.

Я кивнула. Плакать больше не хотелось. Разглядывая его новую прическу, я и не обратила внимания, что его глаза вновь изменили цвет, значительно потемнев от прозрачно-серого цвета до практически черного.

– Твои глаза…

– Не обращай внимания. – Он с силой зажмурился, растирая висок, и когда вновь посмотрел на меня, радужка почти вернула свой прежний цвет.

– Отчего это? Тебе больно?

Гер снисходительно погладил меня о щеке и улыбнулся.

– Это последствия некоторых экспериментов. Не переживай, не опасно, и не заразно.

Меньше всего я думала о том, заразно ли это.

– Пошли ужинать? – Он всегда знал, чем отвлечь