Шрифт:
Закладка:
Признаюсь, я даже слегка растаяла, нарисовав в воображении подобное райское место. И если представить на секунду, что это все правда, и Гер ничуть не приукрашивает, то можно было даже понять его стремление вернуться. Как и его мотивы по заполучению любого способа для реализации данной цели. Ну что ж, допустим, своей главной цели он с моей помощью достиг, что дальше?
– Рин?
– Да?
Ах да, совсем запамятовала, с чего начался разговор, и я поняла, что все предыдущие слова были вступлением к главному. Я оторвалась от созерцания кружки с остывшим зеленым чаем, к которому даже не притронулась, и подняла глаза на рассказчика.
– Островом Тсарниан управляет твой отец, Алексиан Хоррсге.
Мое сердце екнуло. Что ж, это многое бы объясняло. Например то, что я всю свою сознательную жизнь ощущала себя слегка «не от мира сего», как минимум.
– Однако он пока не знает о тебе, Рин, – Герм верно понял мой легкий ступор и не ждал, что я вот так сразу найду ответ, – Твоя мать сбежала в резервацию еще будучи беременной.
– Зачем?
Это единственное слово, что всплыло на поверхность из сумбурного вороха мыслей, хаотично смешавшихся в голове.
– Она была из низшего сословия. – Мужчина чуть понизил голос и продолжал, – скорее всего, она попыталась избавить твоего отца от будущих проблем, связанных с рождением внебрачного ребенка. Наши законы запрещают подобные связи, и это грозит суровым наказанием всем ее участникам.
Я встретила его взгляд и вздрогнула, разглядев потемневшие радужки.
– И он ее не искал после?
Мужчина вздохнул.
– Я мог быть даже не в курсе.
Он подобрался, убрав руки со спинки дивана, и слегка наклонился в мою сторону.
– Однако одно я знаю точно: после тех событий он так и не женился.
Я поставила кружку на пол, и устало потерла виски. Ну и как теперь с этим жить? Проверить его слова было практически нереально, хоть и чрезвычайно заманчиво. Почти идеальный мир, правитель которого являлся моим отцом. Но, опять же это со слов Германа, которые, как я уже знала, нужно делить на два.
Отчего же тогда Ктиаран не рвался обратно этот коммунальный рай? Либо не все так радужно, либо слишком тяжелой стала нанесенная ему обида. Был вариант спросить у моей матери, но как ее найти среди миллиардов людей без каких-либо координат… Гер говорил про любовь, но разве можно бросить ребенка, который был зачат по любви? Хотя…чужая душа потемки, и откуда я могу знать, какие чувства двигали ее поступками, ведь я совсем ее не знала…
Гермиан продолжал откровенничать:
– Все эти годы я следил за тобой, ты росла, становилась взрослой, и я понимал, что ты именно та, за кого я принял тебя изначально. Ты дочь своего народа, Рин.
– Но ты же не хотел, чтобы я все это узнала, верно?
Он пожал плечами.
– Раньше своего времени, да. Сейчас, я уверен, ты вполне созрела для этой информации.
Я вернулась к своим хаотичным мыслям, и сквозь них, как лучи сквозь густой туман, проникли слова Царнима, который видимо решил вставить свои пять копеек:
– Ночное светило на Тсарниан называют Виринеей, кстати.
Ну да, неоспоримый довод. Последняя капля в чашу недоказуемых доказательств. Как вообще в это верить? Какие могут быть мотивы у Германа? Для чего мне это? Вместе с лекарством от ядреного вируса преподнести одинокому правителю подросшую кровиночку и стать национальным героем? Два в одном, хе-хе. И чем мне грозит вся эта информация, помимо однократного долгоиграющего взрыва мозга?
– Что же ты хочешь, Гер?
Мужчина не сводил с меня испытующего взгляда, будто пытаясь прочесть мысли.
– Я всего лишь донес информацию, – его спокойный твердый голос, неоспоримо, являлся определенного рода даром, ибо так убедительно врать могли лишь мастера. Дожили. Когда это я начала сомневаться во всех его словах? Ах, да, он уже обманывал меня раньше. – Твое дело лишь сделать выводы и поступить так, как считаешь нужным.
Хитрец.
– И что бы ты посоветовал?
Как мне показалось, после моего вопроса с подоплекой его взгляд чуть потеплел.
– Я бы посоветовал тебе увидеться с отцом. Ты ничем не рискуешь.
Где-то я это уже слышала. Эта фраза, произнесенная в очередной раз, начинала отзываться во мне глухим шумом раздражения.
– А что со всего этого будешь иметь ты, Гер?
Его лицо вновь стало серьезным, и, чуть понизив голос, неотрывно глядя мне прямо в глаза, он заявил:
– Я не потеряю тебя.
Мои челюсти сжались, и я не смогла ответить чем-либо вразумительным на его откровенность. Он меня уже потерял. Хотя, мне стало немного стыдно за то, что не могу ответить взаимностью. С другой стороны, зачем этому человеку мучить себя безответным чувством, если можно обрубить все концы и забыть, начать новую жизнь. Надо будет как-нибудь побороть свою трусость и побеседовать с ним на тему невозможности наших отношений. Определенно не сейчас, но как-нибудь, обязательно.
– А что будет с Кти?
С моей стороны это был очередной запрещенный прием, но я не видела иного способа отвлечь своего друга от нежеланных мыслей. Глаза моего собеседника неприятно сузились.
– С ним все будет хорошо.
Дежавю.
– А конкретнее? – Не отступала я.
– Он вернется домой, к своей семье, своим обязанностям, и своей невесте.
Последнее слово он не выделил никоим образом, но отчего-то для меня оно прозвучало синхронно с ударом погребального колокола. Внутри все сжалось так, что невозможно было сделать даже маленький вдох. Захотелось обхватить себя руками, чтобы закрыть дыру, внезапно образовавшуюся где-то в районе сердца, чтобы сквозь нее так ощутимо не сифонило холодным сквозняком. Невеста. У него есть невеста, и это не я. Как же больно. Неужели это правда… Кругом и всюду ложь. Что же делать теперь… Хотя, он ничего не обещал, и накинулась на него я сама. Но невеста… Помнится, он говорил только про семью…
– Где он сейчас?
Гер глянул в сторону Царнима, тот неуловимо кивнул.
– В изоляторе. Слишком агрессивен для того, чтобы вернуться по-хорошему. Хотя, с ним всегда были определенные проблемы.
