class="p">– Это какие?

Сейчас я бы с большим удовольствием спряталась ото всех в темный угол, свернулась там в клубок и ревела в голос, жалея себя. Но в тоже время не хотелось, чтобы кто-то угадал это низменное желание по моему лицу. Поэтому я старалась задавать вопросы с нейтральным выражением, с мрачным удовлетворением ожидая момента, когда останусь одна. Тогда я смогу хорошенько выплакать всю горечь и разложить, наконец по полкам всю полученную информацию. И решу, что делать потом. А сейчас лишь навалившаяся усталость и пустота, и даже не хотелось больше ни говорить, ни слушать, просто уйти. – Хотя не важно, – перебила я Германа, едва он раскрыл рот. – Мне всё равно.

Я натянуто улыбнулась, и поднялась с дивана. – Мне нужно немного побыть одной, чтобы все это переварить.

Мужчина, как всегда, все верно понял.

– Твоя комната прямо по коридору, третья дверь слева.

Я благодарно кивнула и направилась к себе. Чернокосый вежливо посторонился, к моей благодарности, без лишней иронии. Комната оказалась небольшая, но уютная. Я искренне удивилась, обнаружив на кровати свою спортивную сумку с вещами. Вот спасибо. Торопливо стянув мятые тряпки, исполнявшие роль одежды, я с наслаждением надела свои, пахнущие домом и любимыми духами футболку и штаны. Заглянув в ванную, неожиданно красиво отделанную светлым деревом, я недобро ухмыльнулась своему бледному отражению в зеркале, заключенном в простой металлической раме, и ополоснула лицо ледяной водой. Бодрости от этого не прибавилось, но и спать тоже не хотелось. Время было еще слишком детское, чтобы подавить такую болезненную сейчас мысленную деятельность сомнительного качества сном.

Я просто завалилась на кровать поверх покрывала и уставилась в потолок. Там ничего интересного не наблюдалось. И пришлось провалиться в болезненные раздумья.

Что мы имеем? Если принять слова Гермиана за правду, то я дочь правителя Тсарниан. Как его там? Алексиан? Так. Из этого следует… Что же их этого следует? Хм… Думаю, нужно проконсультироваться с кем-то знающим специфику родственных отношений у тсарнианцев, который бы без лишних прикрас поделился информацией. Ну приду я поглядеть на отца, и что дальше? Наверняка статус типа моего накладывает определенные обязательства. Хотя, есть ли он, этот статус? Вот на эту тему и нужно поинтересоваться.

Думаю, если не вспоминать о некоторых чешуйчатых предателях, то было бы весьма неплохо прокатиться на встречу с родственником, ознакомиться с инопланетной культурой, полюбоваться цветочками. Возможно, если повезет, он окажется единственным адекватным из всех. А что если нет? Хотя, скорее всего высокоразвитая цивилизация вряд ли могла настолько уподобиться цивилизации не особо развитой, чтобы выбрать в правители неадеквата. Остается надеяться на лучшее. Нужно только придумать, с кем проконсультироваться на тему…Хотя чего тут думать, когда еще появится возможность побывать на другой планете? А проблемы… проблемы будем решать по мере поступления.

Как-то незаметно даже и плакать расхотелось. Одну свою хвостатую проблему я постаралась затолкать на задворки памяти, и закрыть там на амбарный замок, чтоб особо не шебуршала. Подумаю потом. Поесть чтоли?

Поднявшись с кровати, я одернула свободную футболку, нацепила на лицо нейтральную улыбку и направилась на поиски еды.

В кухне было пусто. За одним большим исключением в дырявой футболке.

– О, бублик проголодался! – Обрадовалось исключение.

– Соблюдай субординацию, чудище лохматое, – буркнула я и открыла ближайший шкаф на предмет съестного.

– О, высокопоставленный бублик! – Чудище явно не знало таких сложных слов, как субординация, а если и знало, то умело скрывало, – Дозволь накормить тебя, дабы снизошла на мою голову бубликова милость.

В шкафу оказались лишь непонятного назначения коробки и непрозрачные металлические контейнеры. Едой и не пахло. Тогда я вернулась, плюхнулась за стол, и подперла щеку кулаком.

– Корми… чудище.

Чернокосый метнулся к практически сливавшейся со стеной металлической дверце, и уже через минуту передо мной стояла огромная пластиковая тарелка с шоколадными шариками и пачка ванильного молока. Что ж, не в моем голодном положении было строить из себя привереду.

– Спасибо.

Царним уселся напротив, к такой же тарелке, и продолжил уминать свой обед, от которого я его отвлекла своим появлением. Глядя, как эта смуглая гора, щурясь от удовольствия, хрустит едой, невозможно было не улыбаться.

Заметив мою реакцию, чернокосый расплылся в ответной белозубой улыбке, с застрявшими кое-где крошками.

– Вот и снизошла на меня бубликова благодать!

Я сдавленно засмеялась, берясь за ложку.

– Слушай, Ним…– Лениво протянула я, погрузив ложку в содержимое тарелки.

– Ммм?

– Ты ведь тоже был наказан с помощью вируса?

– Угум.

Оказывается, очень голодные мутанты способны вести диалог, не отрываясь при этом от тарелки с обедом, и я стала тому свидетелем.

– И где же твои усы-лапы-хвост?

Он прожевал, и я удостоилась внимательно-насмешливого взгляда темно-розовых глаз.

– Усы сбрил, лапы на месте, – мне тут же была продемонстрирована внушительная пятерня, – хвост показать?

Он вскочил, едва не опрокинув полупустую емкость, и схватился за завязки штанов. Я вспыхнула от неожиданности, и уткнулась в свою тарелку, но этого недомутанта подобная реакция не остановила.

– Молчание — знак согласия?

– Оставь свой хвост при себе!

Тот невозмутимо пожал плечами, и сел обратно.

– Ну как хочешь.

Я уже успела трижды пожалеть о том, что завела этот разговор, но в чернокосом вдруг проснулась совесть.

– Мы сами выбирали, Рин.

– Что?

Я подняла голову и наткнулась на его почти серьезный турмалиновй взгляд.

– Выбирали существо, чей ген станет определяющим в составе вируса. Мы относимся к Высшему клану, поэтому нам оставили право выбора. Шахр выбрал кондора, Кти какую-то агрессивную рептилию, а я эрсиорха.

Определение мне абсолютно ничего не говорило. Видимо, это явно прочиталось на моем лице.

– Это такое человекообразное млекопитающее. Живет под землей, не любит яркий дневной свет, питается кровью других животных.

Он зачерпнул очередную порцию шариков, и с аппетитом захрустел в ожидании реакции на свои слова. Мои глаза округлились.

– Эти эрсиорхи… они водятся на Тсарниан?

– Немного, всего пару сотен особей. Для людей эти твари не опасны, если не провоцировать.

Что ж, радует. Жуя очередную порцию, я исподтишка рассматривала мужчину, стараясь заметить невыявленные доселе признаки бледного кровопийцы. Однако смуглая кожа и цветущий вид говорили скорее об обратном. Если он и пил кровь, то скорее только в эмоциональном плане. Хотя глаза… Глаза были крайне необычными.

– Значит, схитрил?

– Можно и так сказать.

Он доел и одним метким движением отправил свою тарелку в дезинфектор. – Еще вопросы?

–