Шрифт:
Закладка:
– Гер?! – Я надеялась, мой тон звучит достаточно строго для того, чтобы друг начал принимать меры для его нейтрализации.
– Со мной все в полном порядке, дружочек.
Левый угол его рта пополз вверх, обнажая зубы в странноватой усмешке. Хм, опять что-то новое. Этот человек когда-нибудь перестанет меня удивлять?
– Что с твоими глазами? Это из-за имплантата?
– Нет, это не из-за него.
Удивительно, он даже глазом не моргнул по поводу моей осведомленности. После нескольких секунд молчания я поняла, что вытягивать из него ответы придется клещами и по капле.
– А из-за чего?
Запястья начинали ощутимо ныть, но я решила пока потерпеть, чтобы не спугнуть откровенность из ответов этого черноглазого экспериментатора.
– Я не такой, как все на Тсарниан, Ри. У меня куда больше возможностей для самосовершенствования.
Если он решил усовершенствовать цвет глаз, то это не очень хорошая идея. Их оригинальный оттенок мне нравится гораздо больше.
– Зачем тебе что-то менять, если это приносит боль?
– Все самое лучшее с людьми происходит через боль, Ри. Мы рождаемся, умираем, познаем истину, совершенствуемся… Все через боль. Это своеобразная расплата за результат.
Ну насчет умираем я бы поспорила.
– И какого результата ожидаешь ты?
Хитрая улыбка стала шире, наполнившись искренней радостью, от которой мне почему-то стало страшно.
– Ты узнаешь первой, в свое время.
Я скептически сощурилась, не поддаваясь на провокацию:
-– Надеюсь, ты не пожалеешь, и оно стоит того …
– Более чем.
Посчитав разговор оконченным, я попыталась мягко освободить руки из захвата, и отвести глаза от черных омутов на лице Гермиана, чтобы продолжить позже, когда вернется их нормальный цвет, и моя храбрость.
Честно говоря, я слегка побаивалась этого в очередной раз нового Германа с его необычным поведением и жутковатым голосом. Но у меня так ничего и не вышло. Глаза манили, затягивали, наполняя сознание дурманным маревом, казалось нужно сделать шаг и погрузишься в теплый плен обволакивающих шелковистых потоков темноты, утонешь в них, растворишься. Успев едва подумать об этом, я мгновенно почувствовала на своем лице теплые солнечные лучи, разбившиеся об кожу драгоценной бриллиантовой пылью. Ее переливающаяся завеса плавно окутала меня с головы до ног, и я сама стала ею, вся бриллиантово-сверкающая каждой клеточкой тела, я рассыпалась на мельчайшие кусочки пыли, ослепленная сиянием собственной кожи. Что происходит… Что это? Почему мое тело вдруг стало неосязаемым, воздушно-пластичным. Я вижу лишь перекрестье волшебных солнечных лучей и ослепительное сияние, наполнившее всю меня, легче крыльев бабочек я плыву по воздуху вместе с ветром…и растворяюсь в теплом пространстве, меня уносит призрачным течением света куда-то ввысь, за облака из сладкой ваты, где тепло, свет, воздух, бриллиантовые искры и волшебная эйфория пропитывает все существо насквозь…И маленькие блестящие точки, такие реалистичные, переливающиеся, как крошечные пчелки в золотом сиянии подмигивают и зовут дальше, куда то ввысь…Стоп, стоп, стоп… Это что еще за внезапные реалистичные глюки?!
До боли зажмурившись, я с силой затрясла головой, небрежно растрепав до этого аккуратно уложенные в прическу волосы.
Герм сидел передо мной как ни в чем не бывало, с прежнего цвета глазами. Он больше не сжимал мои запястья, но я все еще держала в ладонях его лицо. Моргнув на всякий случай еще несколько раз, я опустила руки, и почувствовала, как ослабли мои ноги. Падать перед ним на пол не хотелось, поэтому я сделала титаническое усилие, развернулась и на негнущихся ногах двинулась в сторону своей каюты размышлять о том, что это вообще такое было.
Оставшись в одиночестве, Гермиан задумчиво поглаживал пальцами скулы, еще хранившие тепло ее ладоней, и многозначительно улыбался в пустоту.
А ноги мне всё-таки отказали. Причем до комнаты я не дошла всего какой-то метр. Мягко осев на теплый пол, я прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. Перед мысленным взором все еще танцевали невидимые бриллиантовые пылинки. С чего-то вдруг вспомнился Царним со своим даром влиять на поступки тех людей, в чьи глаза ему удалось посмотреть. Однако на меня он повлиять так и не смог… Неужто интуиция ни с того ни с сего решила подбросить мне подсказку? Еще тогда чернокосый предположил причину, но, на мой взгляд, его версия была несколько несостоятельна. Своеобразный всё-таки юмор у этого недомутанта.
Отчего-то мне показалось, возможно именно оттого, как Герм разглядывал меня своими жуткими глазами, будто пытаясь внушить желаемое, что именно этого он и добивался. Внушить. Возможно ли то, что мужчина также обладал определенным даром, или сгенерировал его недавно, а теперь решил испытать на мне и вдруг сработало? Причем независимо от любых причин. Значит, Царним со своей версией отпадает. Возможно, это что-то другое? Кти тогда говорил про кровь…ведь у меня особенная кровь. Была. Возможно, с ее помощью я и могла противостоять определенному влиянию, а сейчас уже не могу, поскольку лишилась единственной защиты? Проклятые пришельцы! Нашли себе подопытного кролика, чтоб их всех! Вот только соберусь с силами, и пойду выяснять, что им всем от меня нужно. В частности Герману. Хотя я бы соврала, если бы сказала, что не догадывалась.
Герм в последнее время как открытая книга, и особо не скрывает своих чувств. Если раньше я и сомневалась, то сейчас была практически уверена, что нужна ему. Если честно, я настолько привыкла к его определенному поведению относительно моей персоны, то сейчас даже и не знаю, как реагировать. Это вгоняет в ступор, пугает, завораживает, и я просто теряюсь. Я давно смирилась, что он не рассматривает меня в плане большем, чем просто друга, и такого рода неожиданности…они нехило выбивают из колеи. Хотелось просто трусливо сбежать и наблюдать за развитием событий откуда-нибудь из засады. Жаль, время для трусливых побегов истекло.
Смирившись с почти уже родным ощущением каши в голове, и попыталась встать, или даже ползти и скрыться в своей каюте. Не хотелось бы, чтобы меня увидели сидящей здесь в одиночестве.
26.
Какое оказывается блаженство развалиться на кровати вдали от чьих-то глаз наедине со своими мыслями. По крайней мере, я думала, что вдали, пока рядом с ухом не раздалось саркастичное:
– Пожевать не захватила?
Едва не свалившись с покрывала, я подскочила, как ужаленная, и резко повернулась на звук, чтобы
