наши, поэтессы — позеленели бы от своего бессилия перед тобой. У тебя — ток сердца, несравненный, его биение — ключ живой, тобой поется _ж_и_з_н_ь, все от глубин души и недр, — это поэзия, истинная, мой жемчуг — женщина! У тебя ритм звучит, ты так напевна, свирель живая, ты так _о_т_к_р_ы_т_а, дива — чудо… мой ангел светлый, птичка заревая! Ольга, не смей себя бранить, ты делаешь мне больно. Ты не знаешь своего «хозяйства», чем ты владеешь. В твоей головке, в сердце, в _д_у_х_е… в Душе… — для меня Душа _в_ы_ш_е_ духа… (Пусть грех!) Дух лишь проверяет, стережет Душу, ведет ее… — и с этим ныне согласно последнее течение немецкой философии, — и религиозной, — _Д_у_ш_а — _в_с_е_ в человеке, его глубинная сущность. Так вот, твоя Душа — хозяйка великолепного «хозяйства», в твоих недрах. Целые дворцы там! — а ты сама знаешь в себе — пока! — лишь две-три комнатки, можешь туда входить, дышать, оттуда брать то-се, для «обихода», — он богатый, о-чень, этот твой обиход, который ты сейчас творишь… но по-мни, глупая! упрямка-девочка, кинарка-юнка… ты лишь пробуешь робкий голосок свой, только еще горлышком учишься играть, — я вижу, как там горошинка играет… Будешь сильнеть, расти, — ты же — юн-ка! — о, ка-кая бу-дешь! Верь мне, Оля, я не обманусь, нет, в э-том — не могу обмануться! Все больше будешь узнавать свое «хозяйство», ключи узнаешь, от всех комнат твоих дворцов, — раскроешь… — заблестишь от радости, от счастья творческого, _т_в_о_е_г_о! Я вижу: вот, новое открыла, — свету сколько, тут жемчуг. Вот, еще дверь, открылась неожиданно — топазы, шампанские, льются, в солнце. Еще, вот этот ключ… — изумруды, ослепленье глаз. Вот, там… — сапфиры, твои глаза живые, синие какие, в _н_е_б_е_ все. И так, всю жизнь… все _н_о_в_о_е… все ярче, громче, жарче. Конца не видно, — а — подвалы? там — что..? О, глубина там, _з_р_е_л_ь, _в_и_н_о… из винограда, от топазов, изумруда, жемчужно-черного муската… — настойное, густое, от _л_ю_б_в_и_… — венец твой, увенчанье Духом. Веришь? _в_и_д_и_ш_ь_ ли, моя певунья?! «Увидь, увидь…» — как славно-детски говоришь ты, — _в_с_е-о я помню, что находило твое сердце для меня! «У-видь!», «у-видь!..» — да это так поет весной, в солнечном молодом саду, в березках, чуть тронутых зеленым клейким пухом… пеночка поет на солнце, малиновка играет горлышком — «у-видь», «у-видь-у-видь..!» Увидала, _в_с_е? Тепло тебе, на солнце, под березкой, в пеньи..? Плечиками ежишь, от восторга, как девочка, бывало? да? Ты _в_и_д_и_ш_ь..? Я — ви-жу… всю тебя… всю, всю… даже как тебя моют в корытце, ма-ленькую… глу-пенькую такую… пупсика-девульку… Я тебя целую, Оля… как люблю тебя! Ты чувствуешь, как сильно еще во мне _т_а_к_о_е_ чувство? Да, _ж_и_в_о_е. _Ч_т_о_ _б_ы_ я написал теперь..! Вот, _и_г_р_а-то… _к_р_о_в_и, _д_у_ш_и..? Не знаю. Но не слепо, не страстью… — страстью _в_з_я_л_ бы на-черно, разлился, расплескался… дал бы «пятна», только… — а затем… собрал бы в форму, зрело, ме-рой… точной, — «в мерный круг». Вот, говоришь — «все для меня одной»? Да, для тебя, одной, моя царевна! _т_о_л_ь_к_о. Для тебя поет душа моя, _т_о_л_ь_к_о_ для тебя. Не тревожься, и для всех найдется, — ведь Ты, Ты… меня творишь, _с_а_м_а! Не понимаешь? Без тебя — я — пуст. Ты осветила мне мои потемки, ты повела меня в «подвалы», где все забыто… было. Ты дала ключи, ты нежно коснулась сердца… — и оно проснулось. Для тебя… для _в_с_е_х. Вот, твое _ч_у_д_о. Да. И — другое чудо: _т_ы_сама проснулась… стала раскрываться, расцветать… — «какие сильные набрали букеты… тугие и пышные…» _К_т_о_ так сказал…?! Давно, ты и не думала… — проснулась, вдруг зашевелилась… — «сквозь сон встречаешь _у_т_р_о- _г_о_д_а…»225. Ах, ты, годовалая моя… моя певунья, ласточка… зарянка розогрудая моя… — всю, _в_с_ю_ тебя целую, страстно, как и ты… Ах, Оля… что со мной творится, вот не думал..! Не знал. Какое счастье! Бу-дет! Теперь — слушай, прошу тебя… чутко прислушайся. Так это важно. Оля, умоляю тебя… будь сильной. Думай, ты должна быть здорова, вернуть покой, сон, силу женщины, окрепнуть… для творчества, для творчества души и тела. По-мни, Оля! Примени все силы, нам _н_а_д_о_ выдержать. Брось «скуку», забудь тоску… петь себя заставь… — мы свидимся! — увидишь!! (я нахожу пути — увидеться) — черпай упование в _в_е_л_и_к_и_х_ наших, в моем искусстве! Многое найдешь ты в _м_о_е_м, м. б. еще незнаемом… да, и в «Старом Валааме» даже. И — в «Солнце мертвых», — вчитайся. Но, главное, читай Евангелие, Псалмы… Пу-шкина, Гете, если бы нашла Овидиевы «Метаморфозы»226… — какая сила… если бы в оригинале! Олёк мой, прошу тебя… — не смейся, не смейся, девчонка глу-пая, смеяться!.. — пей рыбий жир (рыбий глаз!) —!!!! — (рассмеялась?) — не вяжется, а? — _в_с_е_ вяжется. Пушкин, чтобы написать «Пир… чумы» — ел, конечно, жиго, пил шато-д'Икем, ел апельсины — любил он апельсины! — и… лю-бил! _В_с_е_ связано. Так вот: извольте есть «селюкрин», — конечно, он не тронут, да? — Ну, сознайся. _Н_у_ж_н_о, дитя мое, пусть скучно. Если я пишу так жарко, — вот тебе-то… — так это потому еще, — ну, да, я страстно, до задыханья, люблю тебя… — потому еще, что я стараюсь, хочу быть сильным, я слежу за _в_с_е_м: стараюсь есть, — и ем! — принимаю «скуку» — да, и селюкрин, — гормоны! — и «гемостил», — это надо, это дает огромное питание нервам, крови… — я теперь сильней, чем был лет двадцать тому, и _в_с_е_ это видят. Делаю легкую гимнастику, ручную. Ты замечала, — когда любят, — начинают править культ… «физике» своей? Это — инстинкт. Помни, моя плескушка-уточка, — простуды бойся. Ты страшно похудела!? Отчего? Дознай. Общий анализ вели сделать. Ведь от худения — что же будут твои почки делать: прыгать? вертеться, как горошина в бутылке? мучить тебя блужданьем? Возьми же себя в руки! Не брезгуй «антигрипалем», _н_а_д_о. Скажи мне, какой болезнью умер папа? Вдумывайся, — ведь это ужас, если ты не раскроешься! Это преступление будет, страшный _г_р_е_х. Вот, в чем грех. Не в любви нашей, нисколько… это — святое, это — милость Господня, знай! И ни-чего не бойся, не стыдись. Тут — _п_р_а_в_д_а, — «больше любви! солнца!» Или ты виновата, что не могла «раскрыться», в том, в чем живешь? Нет, ты — не виновата. Не _с_м_о_г_л_и_ раскрыть, понять. Значит — банкротство такой любви. Ошибка, только. Твоя? Ну, и твоя. О-шибка. Я не смею касаться отношений твоих с Б[редиусом]. Ты не досказала, только — «прекрасный человек», — о, я верю, всей душой, что да! — «и нет на нем вины определенной» —? «он верен мне, но…» Скажи мне все, если можешь… а — любовь… есть? У вас