обрадованному Михаилу.

Тот, смешно заслонившись ладонью, как в школе от списывания, начал строчить. Иногда он останавливался в подборе слов и мечтательно смотрел в окно. По его лицу скользила трогательная улыбка, уносящая его прочь от этих стен, с их протоколами и допросами, туда, где прекрасная Марианна плакала над судьбой Жизели.

Александр Игоревич не мешал. Он тихо разглядывал свои ногти и размышлял на тему, почему люди в общей массе такие тупые. Образование, ученые степени не делают человека умнее. Многословнее – да, самоувереннее – трижды да. Но не умнее. Вот сидит типичный представитель образованных дураков. Своими руками расчищающий ему путь к Марианне.

Михаил закончил писать, перечитал, удовлетворенно кивнул и передал записку следователю.

– Вы будете читать?

– Зачем? Это же личное.

– Я думал, что обязательная цензура… Спасибо вам, вы благородный человек.

Александр Игоревич не стал отвечать на подобную глупость.

Михаила увели, и следователь, завершив кое-какие дела, отправился навстречу очередному приключению.

Он позвонил Марианне, взяв ее телефон в протоколе обыска, и представился, вложив в голос в нужных пропорциях суровость должностного лица, благожелательность просто человека и приятные вибрации красивого мужчины.

Он начал издалека. Ему хотелось не сразу прыгнуть, а сначала поиграть с мышкой.

– Добрый день, Марианна.

– Кто это?

– Вот даже как? А мне казалось, что со второго раза меня можно запомнить.

– Не говорите загадками. С какого второго раза?

– Вот-те на! Первое наше знакомство случилось при довольно печальных обстоятельствах. Обыск у вашего папаши. Вторая встреча опять была омрачена обыском…

– Я поняла, – сдержанно ответила Марианна. – Что вы хотите?

– Я? Ничего.

– Тогда зачем звоните?

– Михаил попросил передать вам записку. Послание на пол-листа. Если вам это неинтересно, сдам в макулатуру.

– Нет! – почти вскрикнула Марианна. – Мне приехать в вашу контору?

– Как небрежно вы называете Следственный комитет.

– Простите, я путаю названия.

– Давайте лучше на нейтральной территории. Дело в том, что я совершаю должностное преступление ради вас, – тут он придал голосу хрипотцу.

– Но… почему?

«По кочану», – был самый честный ответ.

Вместо него Александр Игоревич сказал:

– Просто хочу, чтобы вы не думали плохо о людях в погонах и обо мне, в частности.

– Я о вас вообще не думаю, – парировала Марианна.

Следователь представил, как дерзко дернулась ее гордая головка на изумительной шее, и спазм горячего мужского желания окатил его с ног до головы.

– Предлагаю ресторан в гостинице «Черноморские зори», часов в семь вечера. Вас устроит?

– Почему там? Хорошая кухня?

– Кухня, если честно, последнее, что меня интересует в жизни. Мужчина должен макать селедку в варенье, и не замечать этого. У настоящего мужчины есть дела поважнее. – Эту фразу он придумал заранее.

Тактика обольщения Марианны интуитивно была ему понятна. Он разрушит ореол Михаила, играя на контрасте.

Марианна представляла себе селедку в варенье и растерянно молчала.

– Итак, «Черноморские зори», в семь. – И он отключился.

Разговор прошел ровно так, как было задумано. Значит, и остальное сложится. На этой приятной мысли следователь по особо важным делам завершил свой рабочий день.

Игра на контрасте

Александр Игоревич не сказал Марианне главного, что определило место их встречи. Он остановился в отеле «Черноморские зори». Из ресторана до его номера люкса можно было подняться за пару минут.

Марианна появилась вовремя. Тем самым она хотела подчеркнуть, что пришла не на свидание, а на деловую встречу. Однако врожденная кокетливость, закрепленная многолетней тренировкой, не позволила ей обойтись без макияжа, соблазнительных духов и облегающего платья, под которое на всякий пожарный случай она надела кружевные стринги.

Она зашла в ресторанный зал, осознавая свою неотразимость. В таких случаях Михаил встречал ее поощрительной улыбкой, сигналя о восхищении и вожделении. Разве может быть иначе?

Оказалось, что может. Этот солдафон, черт бы его побрал, равнодушно помахал ей рукой и уткнулся в телефон.

Непроизвольно Марианна слегка дернула плечом, чтобы бретелька платья спала. У любого нормального мужчины это рождало желание поправить бретельку, прикоснуться к шелковистому телу. Сыщик даже не пошевелился.

Она присела, слегка наклонившись вперед, зная, как это действует на мужчин. Сыщик равнодушно обозревал область ее декольте. Ни тени восхищения и вожделения.

Такая реакция не столько расстроила Марианну, сколько удивила. Она была привлекательна, он чертовски привлекателен, как говорилось в одном советском фильме. И ничего, никакой искры с его стороны.

– Добрый день, я тороплюсь, давайте записку, – с нотками обиды сказала она.

– Даже кофе не выпьете?

– К сожалению. Мне пора бежать.

– Куда же вы торопитесь? Уж не в магазин ли вы в таком виде собрались?

– Нет, в театр, – соврала Марианна.

– В этой дыре есть свой театр? – округлил он глаза.

– Представьте себе. Драматический, – с достоинством ответила Марианна.

Александр Игоревич полез в карман за запиской. Пока искал в одном, в другом кармане, продолжал рассуждать:

– Ну драматический, это еще ничего. А то вы меня прямо испугали. Знаете, терпеть не могу женщин, которые шляются по балетам. «Жизели» разные там…

Марианна прикусила губку.

– Вы не любите искусство?

– С чего вы взяли? Люблю. Но не люблю женщин, которые любят искусство.

Он достал письмо Михаила и положил на скатерть рядом со своей кофейной чашкой.

Марианна посмотрела на письмо, на кофейную чашку и сказала:

– Вы очень странный человек. Разве что кофе…

– Правильное решение, тем более что спектакль уже давно начался, – укоризненно сказал красавчик.

Это был провал. Марианна совсем забыла, что спектакль начинается в семь вечера, в то самое время, когда она пришла сюда.

Нужно было срочно замять эту неловкость. Марианна начала щебетать.

– Боже мой, до чего странный день! Все путается в голове. Видимо, это стресс от ареста Михаила. Дайте же мне записку, и я пойду.

Записка лежала на своем месте.

– Вы не собирались ни в какой театр. Вы – вруша, – спокойно сказал следователь. – Мне это нравится.

Марианна порозовела от удовольствия. Комплименты Михаила показались ей россыпью медяков, а этот мужчина выкатил тяжеловесный золотой рубль. В ресторанном интерьере сыщик выглядел еще импозантнее, чем при обыске.

– Мне абсолютно все равно, какие женщины вам нравятся.

– Вот! Вы опять врете.

Следователь сделал какой-то знак, и тут же появился официант.

– Даме кофе.

– Какой? – услужливо выгнулся тот.

– Любой.

Официант недоуменно отошел.

– Почему вы не дали мне выбрать кофе? – Марианна изобразила недовольство, но сквозь него слишком явно просвечивала заинтересованность.

– Потому что рядом с вами мужчина, и он все решает.

– Странно.

– Что странного? Современным женщинам стало странным любое проявление мужественности. Не замечали? Их запросы к мужчине приобрели какие-то микроскопические размеры. Раньше им в ноги кидали шкуры убитых мамонтов. А сейчас?

– Что сейчас?

– Кидают знаки собственной мудацкой интеллигентности. Какой-нибудь альбом импрессионистов. Какой нормальной женщине нужны эти картинки? Это же подарок не ей, а дешевая демонстрация своей учености. Смотри, какой я, блин, продвинутый. А на женщину плевать!

Марианна молчала, раздавленная новой картиной мира.

Сыщик помолчал и доверительно продолжил:

– Знаете, современные женщины настолько отвыкли от заботы, что у нас, у мужчин, есть простейшие способы клеить телок. Называется «порыбачить». Выходишь в дождь и ищешь ту, которая без зонта. Если не очень страшненькая, то предлагаешь ей свой зонт. Действует безотказно!

Марианна округлила глаза.

– Как? Вы не