Самые отважные рванули вслед за уехавшим танком, но уйти смогли недалеко — их путь преградила невесть откуда взявшаяся овчарка. Крупная, вся перемазанная в грязи, собака вздыбила шерсть и оскалилась, готовая любой ценой не пропустить никого.

Возможно, она и не смогла бы остановить всех, кого собиралась, но на помощь ей пришёл монстр Улья, к тому времени полностью выбравшийся из-под земли. Он взмахнул раздвоенным хвостом с изогнутыми на манер сабли шипами, и попросту снёс половину тех, кому овчарка перегородила дорогу. Уцелевшие, забыв о танке, бросились в стороны.

Лайма проводила их недобрым взглядом, повела носом и уставилась на башню, торчащую над одним из гребней. Хозяйка была где-то там, а с ней и стронги, которых овчарке пришлось оставить одних. Ещё там присутствовал один из похитителей — от него до сих пор немного пахло травяным «дезодорантом».

Но больше всего Лайму волновал ещё один запах, так похожий на хозяйкин, и всё же немного иной. Слегка отдающий чужеродностью, свойственной заражённым. Она помнила его — так пахла Ада, спасшая однажды хозяйку от смерти и оставившая ей автомат и нож, с которыми Шпилька с тех пор старалась не разлучаться.

Ада — это хорошо. Ада сильная и умная, она защитит хозяйку. Но это не значит, что ей, Лайме, некуда торопиться. Наоборот, надо спешить, как никогда, ведь опасность на этот раз грозит и Шпильке, и Аде, и стронгам — судя по запаху, идущему из башни. Там, внутри, засел враг, он пахнет злобой и желанием убивать. И именно к нему сейчас движутся те, кого Лайма во что бы то ни стало собиралась защитить.

Бросив быстрый взгляд на скреббера, овчарка глухо гавкнула. Монстр, развлекавшийся тем, что игриво раскидывал то хвостом, то головой безоружных килдингов и с любопытством наблюдавший за последствиями, отвлёкся от своего занятия. Повернул к собаке голову, замер. Лайма снова гавкнула.

Скреббер в ответ защёлкал жвалами, зашуршал хитином прикрывающих спину пластин. Потянулся к собаке. Та в ответ тоже вытянула голову, повела носом и дважды лизнула скреббера чуть повыше ротового отверстия.

Их совместная охота подходила к концу. Монстр Улья помог, чем смог, а теперь намеревался и дальше развлекаться. Сектантов, в отличие от простых рейдеров, он ненавидел до глубины души. Люди в балахонах слишком часто охотились на таких, как он. Но, в отличие от обычных рейдеров, убивать предпочитали не взрослых особей, а детёнышей, практически беззащитных, но уже носящих в себе то, что ценилось в Улье дороже золота — белый жемчуг.

А скреббер был самкой, не раз терявшей из-за килдингов детёнышей. И теперь намеревался отомстить за всех, кого потерял.

Ещё разок гавкнув, Лайма развернулась и большими прыжками понеслась в сторону ведущей к башне тропы.

* * *

Очнулась Шпилька от того, что в горло ей лилась мерзкая жижа, явно настоянная на несвежих носках, да ещё и прилично так разбавленная чистым спиртом. Глотнула пару раз, закашлялась.

— Вечно тебя приходится откуда-нибудь вытаскивать, сестрёнка, — мягко пожурила «младшую» Ада, убирая фляжку с живцом.

— Хорошо, что получается, иначе галимая была бы хрень, — хрипло и немного натужно ответил ей мужской голос, от звука которого Шпилька, всё ещё пребывавшая в некоторой прострации, вдруг разом вспомнила всё, что с ней произошло.

Открыла глаза, посмотрела на бледного, залитого собственной кровью и всё же живого Танка, и не выдержала — бросилась крёстному на шею.

— Вот вам и «спасибо», — добродушно пробурчала Ада, поднимаясь и отходя в сторону. — Без меня ещё дня три бы в отключке валялась.

Шпильке на возмущение «старшей» было наплевать. Она была счастлива. Настолько, что не вполне адекватно оценивала, где находится, и что нужно делать дальше. Жнец, бесстрастно наблюдавший за сценой, переглянулся с квазихой и махнул рукой.

— Дай им пять минут. Авось, никуда уже не опоздаем.

— Только если к скре… монстру Улья на ужин, — не очень довольным голосом добавила Ли.

Чувствительность Шпильки на Дары и эмоции была почти на нуле после боя с магистром — попросту не хватало сил. Но причина, по которой злилась блондинка, была понятна и без этого — ревность.

Однако Ли, как бы она не относилась к Шпильке, была профессионалом своего дела и тратить время и силы на банальные женские разборки не собиралась. Шпилька в этом вопросе была с блондинкой полностью солидарна — сначала надо выжить и выбраться.

— Что там? — шёпотом спросила она.

— Наш старый знакомый. Покрыт хитином, имеет жвала и два ряда членистых ног. Размером с приличную такую многоэтажку. Спас от элитника, а теперь, видимо, решил и с килдингами помочь, — отозвалась Ли. — Вовремя появился, чертила. Как будто кто нарочно привёл…

Шпильке показалось, что Ли хотела сказать что-то иное. Возможно, предположить, кто мог привести скреббера, да ещё и натравить его на сектантов. Но уточнить она не успела — в разговор вмешался Штайн.

— Нарочно или нет, но надо валить, — рубанул он. — Пока этот ваш знакомый не решил, что стронги на вкус чуть менее горькиее, чем килдинги.

— А нодий? — вскинулась Шпилька.

— Уже забрали, — успокоил её Жнец и продемонстрировал нечто плоское и круглое, диаметром примерно с блюдце, завёрнутое в кусок брезента. — Тяжёлый, зараза, килограмма на два потянет.

Шпилька с сомнением посмотрела на свёрток, потом на свои браслеты, массивные, но совершенно не ощущавшиеся на руках. А потом мысленно плюнула на несостыковки.

— Тогда уходим.

— Подождать, пока наш членистоногий дружок не уйдёт, не хочешь? — язвительно поинтересовалась Кали.

— Мы уйдём другим путём, — оборвала её Ада и обменялась быстрым, полным тепла взглядом со Жнецом.

Шпилька поняла, что хотя бы в одном квазиха ей не соврала — они действительно когда-то были парой. Да и сейчас сохраняли если не отношения, то хотя бы крепкую и трепетную дружбу. Но на душе у неё всё равно было неспокойно — недоверие к «старшей» становилось час от часу сильнее.

— Готова, сестрёнка? — обернулась к ней квазиха.

— К чему?

— К тому, что ты умеешь лучше всего — копировать Дары.

И тут Шпилька, наконец, поняла. Ада звала её сестрёнкой и всячески демонстрировала, что именно таковой Шпильку и считает. Но дела её говорили сами за себя. Не было тут никаких родственных чувств. Квазиха так же, как и магистр, видела в Шпильке исключительно Дар — странный, уникальный, мощный и очень полезный для задуманного. Ей было плевать, выживет Шпилька или умрёт, отмоется она от той грязи, в которой её искупали килдинги, или нет.

Шпилька была лишь инструментом. Не меньше, но и не больше.

— Готова?

Шпилька сжала зубы и кивнула. Ни черта