Шрифт:
Закладка:
— Полагаю, следов крови тоже не было.
— Я ничего не заметил, сэр.
— Не кладите его на землю, — сказала Диана. Казалось, ее совсем не тревожил вид мертвого человека. Она быстро скинула с плеч свой промасленный плащ и расстелила его на грязной земле, Пордейджи аккуратно положили тело на плащ лицом вверх. Из штанин и рукавов макинтоша текла вода. Его лицо было серым, веки опущены, рот широко распахнут.
— Это Генри, Диана, — сказал Эмброуз, достал из кармана фонарик и посветил на голову трупа. К бледной макушке прилипли тонкие пряди рыжеватых волос. Эмброуз опустился на одно колено и осторожно приподнял веко, сначала левое, потом правое. Он наклонился вперед и посветил фонариком в мертвые глаза. Потом поднял левую руку трупа — пальцы были сморщены от долгого пребывания в воде — и секунду подержал, потом отпустил.
— Хм-м, — промычал он, поднимаясь на ноги.
— Что это значит — хм-м? — спросила Диана Марс.
— Ничего особенного. Конечности отвердели. Трупное окоченение. Левый зрачок нормальный, правый — сильно расширен.
— И что это значит, Эмброуз?
— Механическое повреждение. Я бы сказал, неожиданный удар по голове. На руках нет никаких следов, указывающих на то, что он пытался защититься. Посмотрим, что скажут эксперты. Мы должны немедленно вернуться в дом и позвонить, леди Марс. Мистер Пордейдж, я бы попросил вас и вашего внука побыть здесь с телом до приезда полиции. Это не долго. Уверен, у них к вам будут вопросы. Пожалуйста, постарайтесь ничего не упустить, даже если какая-то подробность покажется вам совсем незначительной.
— Конечно, сэр, я постараюсь.
— Это все, что вы можете сделать.
— Он ваш родственник, сэр?
— Мой кузен. А как вы догадались?
— Вы сказали: «это Генри», сэр. Всех в доме спрашивали о Генри Буллинге. Показывали его фотографию. Я сам его не узнал. Примите мои соболезнования, инспектор.
Эмброуз поблагодарил, взял Диану за руку и повернулся, чтобы идти.
Вдруг ему в голову пришла мысль, от которой он застыл на месте.
— Еще один вопрос, если вы не возражаете, мистер Пордейдж.
— Что вы, сэр, нет, конечно.
— Вы случайно не видели здесь бы вашего дворецкого Ее светлости, Оукшотта? Ну, с того дня, как вы случайно встретились в «Перьях»?
— Нет, сэр. Я не видел этого джентльмена.
— Я его видел, сэр, — вдруг сказал Грэхем Пордейдж. — Я видел мистера Оукшотта. Сегодня утром.
— Да? — Эмброуз повернулся к мальчику.
— Это что еще такое? — обратился к нему дедушка, его лицо покраснело от злости. — Ты мне ни слова об этом не говорил.
— Да, дедушка, и теперь мне действительно жаль, что… что… что мы нашли тело.
— Почему ты не сказал дедушке, что видел Оукшотта, Грэхем? — спросила Диана Марс, спокойно глядя на мальчика. — Ты ведь знал, что полиция его по всему Глостер-ширу разыскивает, не так ли?
— Просто я не был уверен, что это был именно Оукшотт, мэм, поэтому. И он всегда был так добр ко мне, Оук-шотт. Ну, когда он еще работал у нас. До того, как стал убийцей.
Эмброуз вмешался в разговор:
— Почему ты думаешь, что он стал убийцей?
— Я думаю, мистер Оукшотт убил этого человека, сэр.
— Понятно. Это очень серьезное обвинение. Грэхем. Тебе нечего бояться, ты должен рассказать мне обо всем, что видел. Начиная с сегодняшнего утра.
— Ну, в этом все и дело, сэр. Честно говоря, я его не видел.
— Не видел?
— Нет, сэр. И поэтому — ну, я хочу сказать, поэтому — я боялся сказать, что видел его. Я не видел. Но я слышал его, сэр.
— Слышал? Где? Как?
— Я, как обычно, пил чай утром. Под Коббл-бридж, сэр. Это старый мост, в миле вверх по течению. В полумиле за Спринг-коттедж. Я ем тост и пью чай, сэр. Так ведь, дедушка?
— Да, правда. Он всегда так делает.
— Продолжай, — сказал Эмброуз.
— Наверное, я задремал, сэр. Солнце еще только поднялось, и я не проснулся как следует. И тогда я их услышал. Шаги над головой. И крики — двое мужчин кричали. Точнее, один из них кричал.
— Что они кричали?
— Точно не знаю. Тот, кого я по голосу принял за того джентльмена, который у нас раньше работал, сэр, мистера Оукшотта, говорил другому, голос которого я не знаю, что тот сам во всем виноват. Что он должен убить его за то, что тот сделал. Что он должен вышибить ему мозги. Судя по голосу, другой был сильно напуган. Потом…
— Потом что?
— Они подрались прямо у меня над головой, сэр. Ужасная была драка. Оба ни слова не говорили. Только кряхтели и били друг друга. Я даже рот рукой прикрыл, чтобы они не услышали, как я тяжело дышу, так сильно я испугался, сэр. Потом один из них, похоже, что-то выкинул в реку. Раздался всплеск, прямо посередине, там, где самое сильное течение. И тогда один убежал, сэр. Я слышал, как он продирается сквозь деревья в лесу. Другой, мистер Оукшотт, погнался за ним, сэр. А я побежал в другую сторону, сэр.
— Это был пистолет? Его в реку выкинули? — спросил Конгрив.
— Не могу точно сказать, сэр.
— И ты весь день об этом молчал? — спросил Эмброуз.
— Да. Не хотел, чтобы у мистера Оукшотта из-за меня были неприятности. И я боялся, что видел что-то дурное, сэр.
— Так и есть, Грэхем, — сказал Эмброуз. — И Скотланд-Ярд будет тебе очень признателен, если ты сможешь…
— О! — вскрикнула Диана.
Раздался жуткий звук, внутри трупа что-то булькнуло, и на губах у Генри Буллинга появился большой пузырь жидкой серой кашицы, которая струйкой стекла у него из уголка рта.
Диана прижалась к Эмброузу, и он обнял ее за плечи. Она дрожала.
— Ну, ну, Диана, — сказал он и погладил ее по плечу.
На этот раз, прикоснувшись к Диане Марс, Эмброуз не почувствовал пугающего электрического разряда.
Он почувствовал только, что она была мягкая и очень теплая.
30
— Зашибенный самолет, — сказал поздоровевший и похорошевший во всех отношениях агент ЦРУ Гарри Брок, хмуря брови от яркого полуденного солнца. Ветер дул с северо-востока, волны пенились белыми барашками и бросали стальную палубу из стороны в сторону. Брок и Алекс Хок стояли на взлетно-посадочной палубе американского «Линкольна» вместе с группой моряков, которые с неменьшим восхищением и благоговением взирали на чудо.
Экспериментальный истребитель-разведчик собрал толпу еще тогда, когда Алекс приземлился шесть часов назад. Ф-35 скоро
