Когда-нибудь усердные и въедливые историки деяний человечества докопаются и установят абсолютно точно, какой висящий на дереве ПОЗНАНИЯ и ЗЛА змей, вроде того, что яблочком искушал Адама и Еву, впервые смутил первобытный болотный покой звериного существования человечьих племен.

Гипотеза, ее трудно как доказать, так и опровергнуть.

Робинзона спасли вещи. Ему повезло. Он захватил с разбитой шхуны огнестрельное оружие, одежду, железо, инструменты и многое другое.

И первобытный человек, живший в диких-предиких, мокрых и хмурых лесах, в окружении нелюбезных, неласковых зверей, не смог бы выжить без орудий охоты, земледелия, вообще труда. Ибо был слишком немощен, тщедушен, чтобы бороться со зверьем и грозными стихиями природы лишь своими руками и зубами. Клыки зверей были несравненно опаснее, их когти острее, мускулы крепче. Они были более быстры, ловки, сильны, изворотливы.

Возможно, первые люди смогли бы уцелеть, сохраниться, прожить и без орудий труда. Но только благодаря тому, что предки человека научились пользоваться предметами и орудиями, им, считается, открылся путь к развитию, к совершенствованию, к неограниченному прогрессу.

Больше того, постепенно человек все в большей степени утрачивал свою физическую силу и скорость передвижения, он слабел, хирел, превращался в неженку. Однако эти потери с лихвой восполнялись развитием мозга, ловкостью рук, сметливостью глаз. А потому, в конце концов, человек и превратился в хозяина, властелина мира.

Мы, вполне возможно, так и не узнаем, когда и кто вручил нам власть над вещами, этот залог всех дальнейших наших успехов и поражений. Пока же мы можем только догадываться, при каких условиях произошло это «совращение», как обстояло дело, когда наш далекий пращур сошел со звериной стези на чисто человеческую. Как, обманывая случайности, преодолевая помехи, обнаруженная классиками марксизма закономерность все-таки восторжествовала.

Десятки тысяч лет назад пещерный человек и пещерный медведь жили рядом, соседями, бок о бок. Человек не медведь, но внешне способ их существования тогда не столь уж и разнился. И тот и другой добывали себе средства к жизни охотой, собирательством, рыбной ловлей. Они порой даже обитали в одних и тех же пещерах, поочередно вытесняя, изгоняя друг друга оттуда.

Но вот постепенно помаленьку, их modus vivendi, их образ жизни начал расходиться. Человечьи твари освоили странные занятия: они научились раскалывать и оббивать камни, принялись создавать различные орудия, помогающие добывать пищу.

А пещерный медведь? И он также, при случае, раскалывал булыжником орехи и плоды, глушил рыбу, разбивал панцирь черепах или раковины моллюсков. Но этим дело и ограничивалось. Тратить же силы, чтобы, как это делал человек, еще раскалывать и явно несъедобные камни, – нет, охоты заниматься таким делом у медведя не было.

Дивился пещерный медведь, как его прикрытый шкурами убитых зверей тщедушный «визави по территории» тратил столько времени и сил на такое, казалось бы, пустое времяпрепровождение. Как он, вроде бы, отказывался идти к цели прямым, хоть порой и опасным, путем, а выбирал окольные для звериного ума, запутанные траектории.

Конец этой первобытной дуэли? Он известен. Наловчившись, неимоверно усовершенствовав свои навыки по изготовлению всевозможных орудий, человек извел более сильных, чем он, мамонтов, саблезубых тигров и других своих соперников. Уничтожил он и пещерного медведя. Отныне пещеры стали принадлежать лишь ему одному.