Шрифт:
Закладка:
В середине 1920-х годов обсуждалась возможность продолжения работ по сооружению ладожского водопровода. В частности, когда Октябрьская железная дорога захотела соорудить новую железнодорожную ветку к Ладоге, намереваясь создать здесь в будущем дачную местность и курорт, в кругах специалистов коммунального хозяйства этот проект вызвал большие возражения. «Ленинград неизбежно через несколько лет должен будет перейти на снабжение водой из Ладожского озера, – заявил в августе 1925 году в интервью «Красной газете» инженер Будников, бывший старший производитель работ по сооружению ладожского водопровода. – Уже сейчас мы ежедневно подаем до 250 млн литров невской воды в сутки. Вскоре встанет вопрос о расширение главной станции. Единственным выходом будет возобновить постройку ладожского водопровода».
По мнению специалистов, следовало во что бы то ни стало сохранить полосу сооружения будущего ладожского водопровода – иначе через несколько лет Ленинград рисковал оказаться в таком положении, «что негде будет взять для населения здоровой, свободной от микробов воды». Идею ладожского водопровода так и не реализовали, но специалисты и сегодня рассматривают эту идею как вполне перспективную.
Что касается канализации, то здесь, сразу после сенаторской ревизии Нейдгарта, Городская дума рьяно взялась за дело. Она создала подготовительную комиссию о способах удаления нечистот и фекалий, по поручению которой инженер К.Д. Грибоедов в 1912 году составил проект фекалепровода. Суть его состояла в следующем: в каждой части города предполагалось построить фекалеприемники – бетонные подземные резервуары, в которые поступают фекалии из герметичных бочек, подвозимых со всего города. При наполнении фекалеприемника его содержимое с помощью сжатого воздуха вытесняется в фекалепроводы – трубы, по которым фекалии со скоростью 2,5 фута в секунду двигаются в сторону моря или свалки (в зависимости от того, где устроен конечный пункт сброса). Устройство фекалепровода было призвано свести к минимуму процесс перевозки экскрементов по городу, решив санитарную проблему, пока строится канализация, то есть на ближайшие 10–15 лет, но успели построить только один фекалеприемник – на Васильевском острове.
В годы Первой мировой войны доработка проекта современной канализации в Петрограде продолжалась. К этому времени создание сети уже началось: строились кирпичные и бетонные резервуары-коллекторы, бетонные трубы. Работу над созданием канализации в Петрограде прервала революция, так что новой власти в наследство от старой досталось 40 тысяч выгребных ям.
В результате разрухи времен Гражданской войны коммунальное хозяйство Петрограда пришло в полный упадок. Как отмечалось в предисловии к отчету Петрогуботкомхоза за 1922 год, «допотопная канализация вся пришла в полную негодность, увлекая в своем стремительном разрушении и уличные покровы. Без преувеличения можно сказать, что даже главные артерии Петрограда стали непроезжими. Многочисленные провалы грозили гибелью пешеходам, особенно в темные вечера и по ночам, когда улицы погружались в абсолютный мрак…» Случившееся в сентябре 1924 года грандиозное наводнение свело на нет все усилия, предпринимавшиеся по частичному ремонту канализации.
Наконец, в 1925 году начались работы над сооружением раздельной – для ливневых и для сточных вод – канализации. Опытным участком выбрали Васильевский остров. «На беспросветно, казалось, сером небе ленинградской канализации появился первый радостный луч наступления новой эры в этой области хозяйства Ленинграда», – писал в 1925 году инженер А. Рейнеке, руководивший работами. Сооружалась канализация на средства жителей города: был повышен тариф на воду, и этот доход отчислялся на строительство.
Василеостровская усовершенствованная канализация строилась десять лет, и ее сооружение так и осталось наиболее крупной работой в канализационном хозяйстве города в предвоенные годы. На остальной же территории города фекалии по-прежнему вычерпывались из выгребов работниками ассенизационного обоза, а все более-менее жидкие продукты жизнедеятельности человека поступали по сточным трубам в городские водоемы. Механизация очистки выгребов (перекачка нечистот в автоцистерны со шлангом) началась только в конце 1930-х и оказалась явно недостаточной для города. Старые подземные трубы постепенно заменялись бетонными, но перед войной треть сточных труб оставалась деревянной.
В 1940 году утвердили Генеральную схему канализации Ленинграда. Решено было перейти к общесплавной системе, используя уже существующую сеть. Строить стали прогрессивным закрытым тоннельным методом на очень большой глубине. Однако все планы сорвала война. Сооружение усовершенствованной канализации в центральной части города началось в Ленинграде только после войны и закончилось в конце 1960-х, а очистные сооружения вступили в строй в конце 1970-х. Так что процесс «принудительного оздоровления», на котором так настаивал премьер-министр П.А. Столыпин, растянулся больше чем на полвека…
Криминальное чтиво
Век назад петербуржцы, так же, как и сейчас, являлись свидетелями не только разгула преступности, но и не всегда эффективной борьбы властей с этим явлением. Как сообщала в августе 1913 года газета «Вечернее время», в Петербурге ежемесячно совершается до 1200 преступлений. В то же время для их расследования наличествует всего лишь 30 участковых следователей. Стало быть, на каждого из них возлагается ежемесячно расследование около 40 преступлений. Разумеется, при такой «криминальной нагрузке» о быстроте расследования не могло идти и речи, поэтому судебные процессы проходили, как правило, через несколько месяцев после совершения преступлений, а то и позже.
Столичные судебные следователи были перегружены, но на это обстоятельство мало кто обращал внимание. Немного утешало то, что постепенно численно увеличивался институт мировых судей, рассмотрению которых подлежали мелкие дела. По состоянию на тот же август 1913 года в Петербурге насчитывалось 60 мировых участков и 11 добавочных мировых судей.
Криминальная хроника «блистательного Петербурга» столетней давности изобиловала как бытовыми преступлениями, так и леденящими душу кровавыми и страшными злодеяниями. С некоторыми из них читатель сможет познакомиться дальше, читая эту главу…
Исповедь «короля бильярда»
В конце весны 1914 года обывателей и полицию Васильевского острова беспокоили частые квартирные кражи. По всему выходило, что орудует один и тот же злоумышленник: он взламывал долотом замки у входных дверей, проникал в квартиры и похищал вещи. На одной из краж вор едва не попался: сбив с ног дворников, ему удалось скрыться.
Однако полиция уже вышла на след преступника: по сведениям сыщиков, кражи совершал 18-летний дворянин Владимир Барклай де Толли, уже дважды сидевший на скамье подсудимых.
На его счету к этому времени числилось больше двадцати краж.
Кроме того, его знали как «короля игроков» на бильярде всех средних ресторанов и трактиров.
Получив информацию, что взломщик является частым посетителем бильярда в
