Ведун первым смело подошёл и сунул руку под плащ в кувшин, улыбнулся и отошёл. Калд Бруш, опасливо озираясь и сильно потея, тоже сунул руку под плащ и вынул её, облегчённо хихикая. Тут мрачнее тучи подошёл старый горбун:

– Кажите руки!

Ведун протянул руку, испачканную углём от головешки, которую Марк незаметно сунул в горшок. Калд Бруш показал чистую руку. Марк произнёс приговор:

– Калд Бруш виновен во лжи и навете, на честного человека, кой живота мог через то лишиться. А значит, он и нарушил обряд. Пусть же тать получит то, что готовил другому. Жил трусом, пусть и сдохнет, как тварь подлая. Во имя светлых богов да будет так.

– А-а-а!! – раздался мерзкий визг калда, и сразу гадостно завоняло, – не на…

Мешок булькнул в воду.

– Благо тебе, вож, – подошёл к Марку ведун Даян и поклонился, – мудр и быстр твой правый суд.

– Слава светлым богам, – ответил Марк, – у меня к вам слово, люди полянские…

Пять дней минуло, как мы зашли в воды Припяти. Поистине, чем медленнее плывёт лодья, тем просторнее земля. Река пересекла всё Полесье и, извиваясь, начала поворачивать к югу, сузилась и помельчала. До Буга оставалось всего-ничего, когда Припять превратилась в речушку и исчезла в большом заболоченном лесу.

Мы вытянули лодью на песчаный берег. Дальше придётся топать посуху. Вернее, пешком, поскольку в бесчисленных здешних низинах ни о какой сухости и речи не шло. Перед тем, как отправиться в дорогу, мы с Роком уединились, недалеко от лодьи отыскали местечко повыше и прикопали наше богатство, накрыв непромокаемые мешки овчиной, берестой и дёрном.

Нагрузившись припасами, зброей и оружием, мы двинулись на юго-запад в сторону Буга. По моим прикидкам с учётом всех обходов до устья Луги, где стоял город Зимно, оставалось не больше пятнадцати вёрст.

Чуть живые от усталости вечером мы вышли к Бугу. Присмотрев место ночёвки вблизи реки на небольшой песчаной луговине, я с большущим облегчением сбросил груз и с наслаждением вытянулся на земле. Нет, братцы, сегодня никаких рассказов и сказок, иначе заместо повествования наслушаетесь токмо отборной брани.

Наскоро устроив на сухом песке лёжку из лапника, зажарили и съели подстреленного Роком кабанчика, завалились спать и продрыхли до рассвета.

Утром в сознание пробились крикливые голоса, и сон враз слетел от пинка под рёбра:

– А ну, не лапай оружье, тати поганые! Лежать и не шевелиться! – орал бородатый мужик в опоясанном наборным боевым поясом пластинчатом доспехе и с коническим шлемом на голове. Я обвёл взглядом окруживших нас пару десятков настороженных воев с нацеленными копьями и поднятыми круглыми щитами. А мы, как пионеры на привале лежали у них под ногами и бестолково моргали глазами. Узнаю, кто стоял на страже, придушу засранца.

Не обращая внимания на грозные окрики и подрагивающее перед лицом острие меча, я поднялся, за мной Рок. Наши дружинные зашевелились, но их запинали ногами и прижали к земле копьями.

– Я кому сказал, лежать, не шевелиться, – и грозный вояка хлестнул меня мечом плашмя. Со звоном меч отскочил от подставленной мной руки. Не обращая внимания на истерику ошалевшего мечника, я обулся и начал надевать зброю и оружие. Рядом Рок спокойно делал то же самое.

Наши полуодетые вои сидели на земле и угрюмо ждали, когда нас с Роком начнут убивать. Ну-ну. Можно, конечно, попробовать, только это очень вредно для здоровья. Умом я понимал, что нельзя сейчас проливать кровь дулебов, не для того мы притащились в этакую даль. Но в данную минуту, мне, разъярённому хамским обращением, было до звезды, что там дальше произойдёт. Я буквально жаждал прибить этого бородатого мудака с мечом.

Видимо, что-то разглядев в моих глазах, совсем офигев от того, что я его не боюсь, мечник слегка секанул меня по плечу. Со звоном меч отскочил. От неожиданности он рубанул со всей дури по моей раскрытой голове. Меч звякнул и переломился. От потрясения и наши, и чужие вояки замерли с разявленными ртами. Тогда я схватил придурка за горло и, едва сдержался, чтобы не сжать пальцы. Тряханул его как следует и с силой швырнул на землю.

– А ну, всем стоять, сучьи выблядки!!! Уроды драные!! Козье дерьмо! Ушлёпки распередолбанные!.. – и хлынул поток нецензурных и препохабнейших выражений.

Выдав солидную порцию матюгов, в которых я с удивлением узнал загибы Александра, я успокоился. Ну, надо же, как матерщина на ум ложится, и запоминать не надо. Гадость, конечно, но помогло. Отпустило. На глазах струхнувших дулебов я поднял за шиворот сомлевшего главаря и встряхнул, приводя в чувство:

– Кто тебя, сукиного сына, учил так обращаться с незнакомыми воями?! Где твоё вежество. Какой пример ты подаёшь своим воям!!

Он быстро приходил в себя, краснел, бледнел, снова краснел, как рак, потом потряс головой, и прямо взглянул на меня:

– Моё имя Барма, вож дружины князя Межамира, а кто вы, чужаки?

– Вот с этого и надо было начинать, а не распускать руки и ноги. Моё имя Бор, вож из Бусова града, послан вечем с важной вестью к князю Межамиру.

– Охти, и беда-а. Ай-яй-яй, лихо то какое, – запричитал Барма, потирая шею, – вот ведь напасть то. Ано ты погодь виноватить то меня, вож Бор, и сам помысли. Давеча наш дозор посекли недалече отседа. Вот и помнилось, что вы те самые тати. О-хо-хо. Ну, попадёшься ты мне, – и он погрозил кулаком кому-то из своих воев, – Тати, тати… Не держи зла, вож Бор. Не иначе навьи проклятые меня попутали.

– Ладно. Без обид. Но впредь не спеши сразу бить по рёбрам спящих воев.

Барма виновато склонил голову, пожал плечами и развёл руками, мол, извини, что уж теперь поделаешь, и напялил слетевший шлем. А я продолжил:

– А проводите ка нас, вои-хоробры, в град Зимно к князю вашему Межамиру.

– Ступайте за нами, тут у берега две наши лодьи пристали, – проговорил Барма, – десяток воев здесь оставлю татей искать, а вы на вёслах места их займёте.

В больших дулебских лодьях на десять пар вёсел мы разместились почти с комфортом.

Через полчаса за излучиной показалась крепость на высоком берегу. Её фундаменты белели камнем, и, в отличие от Бусова града, деревянные стены строители сложили дубовыми брёвнами горизонтально, наподобие кирпичной кладки, порочно связывая ряды поперечинами, а пустоты внутри заполняя бутовым камнем, щебнем и глиной. Крытый поверх позволял защитникам не бояться навесной стрельбы, а толстый слой глины, прикрытой берестой, на кровельных досках защищал от огненных стрел. Очень грамотно построенное сооружение для