с заломленным верхом. Под распашными, перетянутыми кушаками безрукавными кафтанами виднелись разноцветные рубахи с длинными рукавами и широкими манжетами. Широкие, заправленные в короткие сапоги штаны дополняли картину. Из десяти только один носил короткую бороду, остальные – длинные усы и бритые подбородки. С гиканьем они сорвались с места и унеслись вверх по реке.

Постепенно берега Десны стали меняться. Обрывы стали выше, берега изрезали глубокие овраги и длинные песчаные плёсы. За кромкой берега вдали проплывали заросшие дубравами и берёзовыми рощами холмы. Начиналась возвышенность, откуда брали начало многие реки, в том числе Десна, Донец, Псёл, Сейм и Ворскла.

– Скоро будем на месте, меланхолично бросил Стинхо, пробираясь к коням. Черч кивнул и машинально поправил за спиной колчан с луком.

Савирский разъезд ждал их на мелководье, где река разливалась, мелела и позволяла проплыть только в одном месте на стремнине. Поперёк сёдел всадников лежали луки с наложенными стрелами. Один из них поднял руку и резко махнул вниз. Просят причалить.

– Пошли, друже, глянем, кто тут командует, – проговорил Стинхо, пробираясь на нос паузка.

– Поздорову вам, гости чужестранные, куда путь держите? – по-славянски, но с чуть резковатым, цокающем акцентом спросил старший, тот самый единственный в десятке бородач. Вежливо спросил, надо отвечать.

– Мы не гости торговые, а честные вои-хоробры, посланники земли Антанской к кону Савирскому.

– И с чем же вы к кону пожаловали, посланники?

– А то кону знать должно, а воям его потребно вежество блюсти да достоинство своего кона хранить.

– Уж не собираешься ль ты, чужеземец, вежеству меня поучать?

– Как можно учёного поучать. Воям неизменно честь блюдущим более вежественными бысть невмочно, – слегка склонил голову Стинхо.

– Х-м-м, – подкрутил усы десятник, – моё имя десятник Атын. А ты кто будешь, чужеземец?

– Моё имя вож Стинхо. А это мой друг и брат вож Черч. Нас вече земли Антанской к савирам отправило с важной вестью.

– Коли так, то плывите. Река дале мелеет, но по стрежню пройдёте. Через поприще сворачивайте в правый приток и ещё через пару поприщ узрите град Савир. Там найдёте и кона, и его советников, и жрецов.

Гребцы оттолкнулись вёслами, стягивая плоское дно паузка с мелководья, и направили судно на стремнину.

Четверо конных с холма наблюдали за полянской весью, прилепившейся к устью Роси. Оттуда доносился шум волнующейся толпы, которая громко галдела и орала на речном берегу. В центре толпы на голову возвышался рослый человек с седыми волосами и густой с проседью бородой. Его руки сзади стягивала верёвка.

– Что-то недоброе поляне затеяли, как мыслишь, Марк?

– А хрен их знает, этих полян. Выходки антов порой трудно понять, а эти не в пример хлеще, – Марк почесал рукоятью кнута висок, – пошли, глянем.

Зверо первым пустил коня вниз по накатанной дороге. За ним, позвякивая оружием и зброей, потянулись остальные.

– Подобру и поздорову вам, огнищане, – гаркнул Марк, наезжая на толпу.

Поляне расступились, пропуская вожа в центр. Марк и Зверо спешились и, кинув уздечки своим воям, направились к небольшой группе в центре. Там двое дюжих парней удерживали высокого и статного ведуна, который помимо роста и длинных седых волос выделялся обилием оберегов и амулетов на шее и десятком разных кисетов, и непонятных штучек, привязанных к поясу. Он гордо держал голову, изредка с презрением поводя плечами, стряхивая грубые руки. Напротив него стояли трое: худощавый старик с жиденькой порослью на голове и с намечающимся горбом, вертлявый тип чёрными сальными волосами и редкой козлиной бородёнкой и дородный, заросший до глаз густым рыжим волосом мужик в просторной рубахе, стянутой поясом под объёмистым брюхом. Последний держал в руке посох. По всему выходило, что эта троица является здешним начальством.

– Я вож Марк из Бусова града. Что тут деется? Что сотворил этот человек?

Горбатый старик махнул рукой. Толстяк кивнул и ответил:

– Я веский вож Алкун, а то старейшина Ктибор, а то здешний калд Бруш. Давеча на Купалу мы призвали энтого ведуна по обычаю жито в бороду Велеса вить. Всё по правде сделали и жрот принесли светлым богам. А ввечор калд Бруш прибежал и указал, елико ведун во зло сделал житу. Жди теперь неурожая. Сход собрали, судим ведуна. Правда антская требует за злодейство утопить в мешке вместе с бродячей собакой, петухом и змеёй. Энтих всех изловили, да мешка подобрать не мочно, больно здоров ведун.

– Лжа всё энто!! – раздался из толпы женский крик, – лжа и навет!!

– А ну, выдь сюда! – крикнул Алкун, – кто там брешет?

– Сам ты брешешь, пузан беспутный, – вперёд вышла статная женщина в тёмных одеждах с распущенными волосами, удерживаемыми ремешком через лоб. На её висках поблёскивали медные колты, а на шее висели амулеты. Когда-то чёрную, а теперь выцветшую накидку, скрепляла большая медная фибула. Длинную рубаху перетягивал тонкий поясок с побрякушками, как у ведуна.

– А, вот и Есмена объявилась, – прохрипел, глядя исподлобья старый горбун.

– То ведьма наша, вож Марк, – пояснил Алкун, – завсегда воду мутит, – и злобно прошептал по нос, – если б люд не целила давно б в реке утопил, паскуду.

– Не слушай их, вож. Пред светлыми богами роту даю: лжа всё энто. Невинного живота хотят лишить! Напраслину возвели. Боги накажут всю весь за сякое злодейство! Не попусти!

Зверо подошёл к связанному ведуну, властным жестом велел парням отойти, потом засапожным ножом рассёк путы. Ведун кивнул ему головой и принялся растирать затёкшие руки. Марк поднял руку:

– Именем светлых богов и правом мне данным, – он показал всем амулет Перуна, – суд здесь совершу. Назовись, ведун.

– Имя моё Даян.

– Совершил ли ты зло, о коем калд толковал?

– Нет. Сделал всё по обычаю. Светлые боги в том свидетели.

– Есть ли тому видоки?

– Есть, есть, – раздалось из толпы, – видели. Всё по обычаю бысть.

– Калд Бруш подойди. Тако ж винишь ведуна?

– Так! Он, он всё уладил, злодей!

– Вож Алкун, твоё слово.

– Сам не зрил сие, лгать не стану.

– Зане слово супротив слова, сиреч бысть божию суду.

Марк повернулся, что-то тихо нашептал одному из своих воев и продолжил:

– Вели принесть глубокий кувшин.

Пока бегали за подходящим сосудом, Марк подошёл к старому горбуну и начал говорить ему на ухо. Тот кивнул головой. Через толпу пробрался парень с большим кувшином в руках. Марк отвернулся, потом накинул на кувшин плащ и поднял руку, требуя тишины:

– В этом сосуде воля светлых богов. Внутрь я положил их знамено, коего надо коснуться. Ежели виновный коснётся, то сразу лютой смертью умрёт. Невинный останется жив и невредим. Даян и Бруш подойдите и под плащом коснитесь знамено богов.