Шрифт:
Закладка:
– Но ведь… – пробормотал Эдмонд, поднимаясь с земли, но тут же захлопнул рот, словив тяжелый взгляд Джейми.
– Допустим, я тебе поверю. И допустим, ты и впрямь не головорез, а охотник. Но разрешения на охоту от местных властей, как я понимаю, у вас при себе тоже нет? – процедил рыцарь, который даже не взглянул в сторону Мелэйны, меряя Джейми тяжелым взглядом. – Вы то паломниками себя кличете, то охотниками, а то и вовсе просто рыбу везете, да только рассказы ваши отчего-то не сходятся, так что будет проще намного проще вздернуть всех четверых прямо на... Чего тебе?
– Девица то вправду Посвященная, – один из воинов, который до того безуспешно пытался завладеть вниманием командира, указал на выбившийся из-под одежды девушки медальон. – Вы сами то гляньте. Эт не подделка какая-нибудь. Меня самого один раз сестры спасли, когда я малой руку себе вилами распорол, так что я амулет их за лигу отличу, клянусь богами.
Мужчина на время крепко задумался, пожевывая собственный ус, а потом сплюнул на землю и махнул рукой.
– Ладно, отвезем их в крепость, а господин Готт пускай и решает, что с ними сделать. Повесить их всегда успеем, да может он из них правду вытянет – думается, не одни эти ублюдки от Бобрового отстали, мож кого еще сдадут. Вот только чего с бродягами святая сестра забыла – этого я не совсем понимаю. Правду говорят, времена ныне не те, не те… Вяжите их.
– А с этим что? – один из солдат кивнул на хлопающего глазами Эдмонд.
– Пес с ним, походу и впрямь крестьянин, – буркнул мужчина и повысил голос. – Но чтоб глаза мои тебя больше не видели, понял?!
Связав всех троих по рукам и ногам – а для верности еще и привязав друг к другу – их бросили в телегу и уже через мгновение они поехали прочь, пока Эдмонд, растерянно почесывая затылок, смотрел им вслед, стоя у опрокинутых бочек.
– Уголь на руку уронили? – пробормотал Джейми сидевшему рядом с ним Стефану.
– Придумал бы чего поумнее, – буркнул тот в ответ. – Жричка тоже хороша. Паломники… мы на паломников похожи как жаба на корову.
– Тихо там! – постучал по крыши повоза один из арбалетчиков, для пущей убедительности щелкнув клином.
– Что делать-то будем? – еле слышно произнес Стефан, убедившись, что солдаты занялись разговором.
В ответ Джейми лишь пожал плечами. Настолько, насколько это позволяли сделать путы.
... конечно же мой так называемый «коллега» написал несусветную глупость (что и не удивительно, учитывая уровень его образованности).
Безусловно – могучая армия являлась одним из решающих факторов гегемонии визрийцев, но утверждать, что заслуга этого лишь в грубой силе – вздор.
Дементий Покоритель в отличие от многих своих предшественников не гнушался ничем: в ход шли подкупы правителей или же их окружения, шантаж, интриги, дворцовые перевороты, экономические блокады и даже наемные убийства.
К слову о последних: мало кто в Визре не слышал о полумифической религиозной организации Шепот Айша, члены которой поставили перед собой цель уничтожить всех врагов Великого Змея; и хоть слухи о ней ходили не один десяток лет, но вот по мнению многих именно при Дементии она обрела наводящую ужас славу, став из горстки фанатиков-отщепенцев реальной силой.
Нет, коллегии наемных убийц существовали с незапамятных времен – но именно члены братства слыли не простыми исполнителями, но призраками в плоти, что могли преодолеть самые неприступные укрепления и обойти самую надежную охрану.
И что интересно – почти все их жертвы за последние года, так или иначе были неугодны императору; от чересчур зарвавшегося жреца, что имел смелость перечить слову Дементия, до слишком авторитетного командира, кой мог представлять реальную угрозу для власти.
И не суть, что Зубы Айша убили много меньше, чем им предписывают; но любой визриец, что имел намерение пойти словом или делом против Дементия, думал дважды. Ведь что может испугать более чем нож у горла? Беспрестанное чувство опасности от того, что он вот-вот вонзится тебе в спину...
Бруно Тош, «Война змеи и солнца»
Этьена разбудил мастер Фернанд – но не как обычно тряся его словно яблоню и ворча под нос, между делом поминая всех святых, а ввалившись незадолго до рассвета, запутавшись в пологе и едва не устроивши пожар, перевернув на свою постель горшок с углями. Вдвоем они кое-как сбили возгорающееся пламя, и Этьен уже было придремал, как к громкому храпу старика прибавилась ядреная смесь из запахов лука, чеснока и кислого вина, которая мгновенно заполонила шатер, заставляя глаза слезиться, а ноздри гореть огнем. Мужественно вытерпев до рассвета, Этьен все же поднялся, сунул ноги в башмаки, напялил штаны и рубаху, взял в руки ножны и, выскользнув наружу, с блаженством вдохнул свежий воздух.
Стояло раннее утро – солнце едва-едва поднялось из-за кромки горизонта, раскрашивая небо розоватой краской и начиная лениво прогревать землю, на траве россыпью раскинулись капли росы, а с деревьев заливисто тренькали ранние пташки. Наутро после праздника лагерь походил на поле брани: повсюду валялись перевернутые столы, глиняные осколки вперемешку с пустой посудой и сломанные скамьи; то тут, то там вповалку лежали спящие люди, не добравшиеся до постелей, и слышались горестные стоны.
Взяв тарелку ячменной каши и пару лепешек из рук зевающего стряпчего, мальчик решил позавтракать снаружи, так как единственный уцелевший стол в тенте был занят компанией Северина Броди – бродячего рыцаря, не так давно присоединившегося к Раймунду вместе со своим отрядом. Пока его люди азартно перекидывались засаленными картами, ворча и переругиваясь, сам Северин цедил что-то из бурдюка, лениво наблюдая за тем, как монеты переходят из одних рук в другие. В отличие от многих он не отпускал бороду, напротив – его округлое лицо было гладко выбрито; практически квадратный подбородок выступал чуть вперед, а над плоским носом с широкими ноздрями сидели запавшие темные глаза. Смахнув со лба мясистую челку, Броди скользнул по мальчику равнодушным взглядом – вздрогнув, тот уткнулся носом в собственные башмаки и поспешил прочь.
Закончив с едой, Этьен задумался, чем бы ему заняться – обычно после завтрака он помогал Раймунду: чистил оружие, смазывал маслом доспехи, писал под диктовку послания, вместе с конюхами ухаживал за лошадьми – покладистой ездовой кобылкой Стрелой и огромном боевом скакуне Задире – и просто по мере сил старался облегчить заботы своего господина. После обеда и молитвы мальчика ждал либо Жинель – хмурый седой кнехт без трех пальцев на левой руке, либо Госс – щербатый сержант, вечно отпускающий шутки по поводу и без, которые обучали Этьена премудростям боя. Непохожие друг на друга и внешне и по нутру, вечно спорящие едва ли не до драки, в одном они соглашались единогласно: если Этьен продолжит поднимать щит так высоко, то один удачный пинок выбьет ему кишки, копье он держит как собственный срам, а мечом машет хуже деревенской бабы. Вечером же, уставший и вымокший, Этьен попадал в руки мастера Фернанда – и наступала пора арифметики, красноречия, языков, геральдики, пыльных исторических талмудов и религиозных писаний…
