Спустя несколько фотографий я снова увидела Марину. Только в этот раз она поднималась по лестнице, ведущей на второй этаж. Ее белые одежды так и светились в темноте.

Снова свадьба. Алла рядом с гостями, которых я совершенно не знаю.

Потом пошли иные изображения. Катя решила сфотографировать то, чем угощали на свадьбе. Бокалы с шампанским, яркие персики в глубокой металлической чаше, водочная бутылка рядом с букетом цветов.

– Пришла! – донеслось с улицы. – Ну, как вы тут, дорогие мои?

– Все норм, теть Ань, – услышала я Сережин голос. – Что в сумках-то? Помочь?

– Помоги, конечно, – пробормотала я. – Я еще не все проверила.

Фотографий было очень много, и больше половины из них ничего интересного собой не представляли. Кадр за кадром мелькали лица людей, которых я совершенно не знала. Людмила и Константин на них отсутствовали. Неужели уже ушли к себе, чтобы заснять домашнее порно? Если так, то я добралась до отрезка времени, который стал для Ильи роковым.

Вот и он, кстати. Поднимается по лестнице. Снимок был сделан со спины. Илья идет, опустив голову. Идет ровно, не прикасаясь к перилам. Что и требовалось доказать – он не был сильно пьян в ту ночь.

Я скопировала фотографию на ноутбук.

Теперь Катя отдает предпочтение портретной съемке. От лиц, снятых крупным планом, зарябило в глазах. Люди смеялись, обнимались и позировали кто во что горазд. Забавные фотографии. Катя поймала в объектив много счастливых улыбок.

И снова групповые фото. На одном из них администратор Марина, выходящая из-за угла отеля. Как раз там и находится сад, в котором я нашла осколки хрустальной вазы. Одна рука девушки сжата в кулак, другая прижата к нему снизу.

Я приблизила картинку, от этого изображение размылось. Пусть остается в прежнем размере.

На следующей фотографии Марины уже не было. Я без устали бежала дальше.

Ильи ни на одном из фото не было. Лестница была пуста. За спинами танцующих виднелись лежаки. Я нашла часть своей ноги и голову Светланы Борисовны.

Понимая, что фотографии скоро закончатся, я ускорилась.

Последние олицетворяли начало конца. На финальном снимке никто не улыбался. Многие обеспокоенно смотрели в сторону фотографа.

Скорее всего, мимо Кати в тот момент шли полицейские, которые по понятной причине не попали в кадр.

– Сереж, мне нужно связаться с Зацепиным.

Он чуть чашку не выронил. Взгляд тут же потух.

– Ты не можешь это отложить? – холодно спросил он.

– Боюсь, что нет. Прости меня.

Я взяла сумку и выскочила из дома. Вылетела на дорогу и подняла руку.

Ну же, старый добрый знак, указывающий на то, что мне срочно нужна тачка, давай работай!

Зацепин был на месте. Как и накануне, он сидел в пустом номере, который выделила ему администрация, и что-то печатал.

– Хорошо, что не пришлось вас искать, – выдохнула я и упала на стул. – Вы ночевали тут, что ли?

– Что случилось? – поднял он голову.

– Вы ведь опросили персонал в ночь, когда случилось убийство?

– Разумеется.

– Протоколы с собой?

– Нет, в отделе полиции. Да что случилось-то?

Я уселась поудобнее.

– Кроме сына, у Ильи Георгиевича была дочь. Сейчас ей примерно двадцать четыре года. С ее матерью у Шейнина была мимолетная интрижка, после которой девушка родила дочь. О беременности она умолчала, и после рождения дочери тоже не стала ему ничего говорить. Он узнал об этом спустя несколько лет, когда уже был женат и воспитывал сына. На тот момент Шейнин не мог участвовать в жизни дочери, но предложил девушке деньги. Она от них отказалась. Больше они не контактировали. О случившемся знала только его мама, Светлана Борисовна. А позже Илья случайно узнал, что мать его ребенка вышла замуж и счастлива в браке.

– Не понял сути, – заметил Зацепин.

– За месяц до свадьбы Шейнину позвонила его дочь. Да, та самая. Вела себя отвратительно, угрожала сломать ему жизнь, если он ей не заплатит. Илья Георгиевич понял, что она готова на все, и заплатил ей круглую сумму. После этого она на горизонте не появлялась.

– Вы думаете, что внебрачная дочь убитого все-таки добралась до него?

– Думаю, что это возможно.

– А смысл ей убивать своего отца? Ей еще нужно будет доказать, что они кровные родственники.

– Доказать ничего не стоит. Во-первых, есть свидетели того, что Шейнин близко общался с той девушкой. Так себе доказательство, но все же. Во-вторых, мать ребенка могла вписать его имя в свидетельство рождения дочери, и сделать это без его согласия. Некоторые пойдут на все, чтобы в графе «отец» не стоял прочерк. В-третьих, можно сделать анализ ДНК. Вуаля, она тоже имеет право на наследство!

– Но зачем ей избавляться от родного отца, если у нее есть другие способы доказать, что она его дочь?

– Вот тут ничего не могу сказать, Алексей Олегович. Об этом нужно спросить у нее.

Зацепин вышел из-за стола.

– Откуда вы узнали об этой истории?

– Его мать рассказала. Просила никому не говорить. Не хочет очернять светлый образ сына.

Следователь тихо выругался.

Он был расстроен. Ну еще бы. Только одно разгребешь, а другое уже в дверь ломится.

– А почему вы раньше об этом не вспомнили? – раздраженно спросил он.

– Даже не знаю. Мне сначала показалось, что это не имеет отношения к его смерти, а потом я подумала, что это тоже важно. Вдова Ильи Георгиевича сегодня утром покинула поселок. Насколько я знаю, она собирается вернуться в Тарасов. Я узнала об этом утром и вдруг вспомнила, что на наследство Шейнина теперь претендуют его мать, его жена и его сын. Но есть ведь еще и дочь, о которой ни Алла, ни Иван не знают. При желании она может легко втереться к ним в доверие и избавиться от них так же, как избавилась от своего папаши.

– Ну вы и накрутили, – простонал Зацепин. – Ну вы и…

Я достала из сумки бутылку с водой, сделала глоток и перевела дыхание.

– Но я облегчу вам работу. Если исходить из того, что Шейнина убила его дочь, значит, она в данный момент находится где-то неподалеку.

– Ха! – не выдержал Зацепин. – Почему бы ей не свалить отсюда подальше, а