было слишком мало шансов вернуться обратно целым и невредимым. Давешняя глупость всплывала в памяти, и с каждым шагом коня делалась все больше, подлее и неисправимее. Что ж, он виноват и он будет просить у герцога Алларэ прощения, а тот пусть казнит или милует - его право...

- А вот и наш человек в стане врага, - приветствовал его Реми, сидевший в кресле у распахнутого окна кабинета и, несмотря на жару, по грудь укрытый толстым пледом. Туго перевязанные ладони лежали на поручнях. - Садитесь, и уберите с лица эту виноватую гримасу. На исповеди каяться будете, а у меня тут не храм. Сорен, изобразите из себя мое гостеприимство.

Черноволосый юноша, которого Флэль часто видел в доме герцога, налил в бокал вина и дернул за шнур, вызывая слугу. Керторец склонил голову и набрал в грудь побольше воздуха.

- Господин герцог, вы, должно быть, не знаете...

- Да все я знаю! Ваши показания мне зачитывали вслух. Трижды, - сухие потрескавшиеся губы разошлись в усмешке. - Признаться, я восхитился тому, как из шутки вышло целое обвинение.

- Я...

- Уймитесь вы! Я не держу на вас зла, Кертор. Я рад вас видеть.

- Я... тоже рад вас видеть. Живым и на свободе. - Голос дрогнул, Флэль схватился за бокал и сделал несколько глотков. - Ваше здоровье, герцог!

- Благодарю, пожелание весьма уместно, - еще раз усмехнулся Реми. - Что вы намерены делать?

- Я отправил всех керторцев назад в баронство. Со мной остались пятеро со своими отрядами. Мы - в вашем распоряжении.

- Удивительное дело! - расхохотался герцог Алларэ. - Стоит позорным образом лишиться чувств перед Ассамблеей - и находится уйма сторонников! Мне всегда казалось, что слабость привлекает только в девицах.

- Вы будете шутить и в гробу?

- Ну, если меня решат похоронить заживо... Кертор, а чем вызвано такое решение?

- Я не хочу, чтобы герцог Скоринг мог использовать вассалов моего дяди. И не хочу, чтобы он мог угрожать мне их благополучием. Мы малочисленны и не сможем постоять за себя.

- Вы удивительно последовательны, Кертор. Может быть, стоило присоединиться к нам в полном составе? Я не настаиваю, но ваше решение повлияло бы на мерцев и агайрцев. Сорен, подайте карту, она в верхнем ящике бюро.

- Благодарю, я помню землеописание. Да, вы правы, я отменю свой приказ и отдам новый. Господин Кесслер, вы не будете столь любезны... мне нужны ткань и перо.

- Я позову секретаря. - Юноша с кошачьими глазами едва только не зашипел: кажется, он готов был выполнять только просьбы Реми.

- Нет, Сорен, вы сядете и запишете, - неожиданно резко ответил ему герцог Алларэ. - И принесете господину Кертору свои извинения. Немедленно.

- Герцог, это излишне...

- Я так не считаю, - отрезал Реми.

- Простите мою нелюбезность, - выдавил из себя бруленец.

Кертор надиктовал новый приказ, полностью противоречивший распоряжению, отданному час назад, и позвал одного из своих спутников, чтобы его отвезли близнецам Корне сей же момент. Герцог Алларэ несколько раз подсказывал, что именно следует предпринимать, с кем связываться и к кому обращаться для согласования действий. Прижимая к горячему воску печатку, Флэль искренне надеялся, что господа владетели не сочтут его лишившимся разума. Многие будут рады подобному решению. Кто-то, конечно, примется спорить - вот он и поедет в Кертору.

С души свалился громадный камень. Так - правильно, так и стоило поступить еще два дня назад, сразу после Ассамблеи, и наплевать на герцога Скоринга с его многозначительными взглядами...

Прошлый раз он чудом вывернулся, объясняя, что заговорил с герцогом Гоэллоном просто так, не в силах удержаться от злословия, что ничего не имел в виду, кроме сказанного. Больше не придется изворачиваться, врать и предавать.

- Вы остаетесь ночевать в моем доме, - сказал Реми, когда Флэль закончил диктовку. - Скажите-ка, вы сильно дорожите той рыженькой девицей?

- В каком смысле? - Флэль едва не уронил под стол печатку, поняв, что речь идет о Лорине.

- В самом прямом. Если вы получите известие, что она арестована - броситесь ее спасать?

- Пожалуй, да, - покраснев, признался керторец. - Но откуда вы знаете?..

- Да вот знаю. Сорен, передайте Рене, чтобы отправил кого-нибудь забрать девицу Лорину, что живет на Свечной улице в Левобережье. Сейчас же.

- Не знаю, как вас благодарить...

- А я вам расскажу, Кертор. В следующий раз сами думайте, за какой крючок вас могут зацепить и потащить, - оборвал его герцог Алларэ. - Сейчас отправляйтесь к Гильому Аэлласу. Сорен вас проводит.

У двери Кертор оглянулся. Человек в высоком кресле откинул голову и устало прикрыл глаза. Осунувшееся лицо в красных шелушащихся пятнах, беспомощно лежащие на поручнях ладони. Гость вспомнил, как Реми любил и умел красиво жестикулировать, как часто он прикасался к плечу или запястью собеседника, как они три года спорили за звание лучшего фехтовальщика столицы, и вздрогнул. Окажись сам Флэль в подобном положении, он попросил бы кого-нибудь оказать ему последнюю услугу. При помощи кинжала. На худой конец забился бы в дальнюю спальню и запретил пускать к себе кого-то, кроме лекаря. Герцог Алларэ же думал совсем о другом. Даже вспомнил про постоянную любовницу Кертора...

Удивительный человек, да и человек ли на самом деле?

- Все готово, ваше высочество. Все пройдет безупречно, я вам обещаю.

- Как Ассамблея, да? - Араон смотрел на человека, с поклоном подававшего ему кружку с темным горьким напитком.

Тот же, что и перед Ассамблеей. Герцог Скоринг сказал тогда, что принц слишком взволнован, и негоже выдавать подданным даже вполне понятное беспокойство в новом для него положении. Терпкая жидкость, сначала показавшаяся горькой, а потом - сладкой, кажется, не возымела никакого действия, хотя Скоринг и уверял, что Араон держался безупречно. Юноша же запомнил только странное равнодушие, охватившее его в момент, когда герольд зачитал ту фальшивую исповедь. Ему было все равно. Это безразличие не имело ничего общего с выдержкой и умением владеть собой - просто не хотелось говорить, шевелиться, удивляться.

Сейчас Скоринг вновь предлагал тот же настой, и это