Итак, древние критики (за исключением Квинтилиана, который рассматривает декламации как полезное средство совершенствования оратора и говорит о тесной связи тем декламаций с делами, проходящими в судах, — VII, 4, 11) весьма определенно утверждают, как слабо готовили они судебных деятелей, в один голос говорят об отдаленности их от повседневной ораторской практики, от реальной жизни.

Не отрицая маловероятный характер некоторых тем, приведенных Сенекой, все же следует отметить, что многие из них находят свои параллели в римской действительности[97]. Наряду с фиктивными и надуманными темами, в декламациях несомненно есть отзвуки современности, тот подтекст, который сопровождает сюжеты, несмотря на всю их невероятность и необычность. В ряде тем в основе лежит жизненный материал, чему подтверждением служат «Анналы» Тацита, где найдется немало намеков на подобные уголовные дела; в судебных процессах часто разбирались дела об отравлениях, доносах, вымогательствах, изменах, о чем свидетельствуют, кроме Тацита, и Светоний, и Ювенал. Социальные явления принципата и империи так или иначе находили свое отражение в декламациях. И хотя сюжеты, ситуации, персонажи, обрисованные в ходе выступления оратора, и их взаимоотношения непосредственно не обусловлены римской действительностью и не создают картины римской жизни в целом, все же они дают возможность судить об отдельных ее явлениях. «Содержание казусов давала реальная жизнь, а в риторической школе они типизировались, и им придавалась литературная форма»[98].

Таким образом, декламации отражали свой век в присущей им художественной форме — через воображаемое и невероятное. Поэтому правомерно заключение советских ученых, вопреки мнению ряда зарубежных исследователей[99], об эффективности упражнений в воображаемых судебных процессах, т. е. декламаций, в подготовке адвокатов: «Риторическая школа начала I в. при всех своих стилистических увлечениях все же готовила своих питомцев прежде всего для судебной практики»[100].

Глава пятая

Классика и классицизм в теории Квинтилиана

Перемены в общественно-политической жизни Рима второй половины I в. н. э. вызвали к жизни новые эстетические требования. Риторико-декламационный стиль красноречия, сформировавшийся в риторических школах в период принципата и утвердившийся со времени Клавдия и Нерона, теперь, с приходом к власти династии Флавиев, отступает на второй план. Неровный п аффектированный, сентенциозный и афористичный, внешне изысканный и блестящий, он соответствовал беспокойной и напряженной обстановке дворцовых интриг и борьбы императоров с сенатской оппозицией, но не подходил периоду относительно стабильных общественных отношений при Флавиях. Новая эпоха выдвинула свой стилистический идеал — возвращение к литературе республиканской классики. Этот классицизм явился реакцией против «нового стиля» модернистов, литературными деятелями которого были Сенека-философ, Лукан и Персий. Таким образом, новаторские тенденции сменились эпигонскими, и господствующим литературным направлением стал классицизм.

Традиционалисты, стремясь к возрождению цицероновского идеала в красноречии, принимают Цицерона как главный образец и авторитет риторического обучения и теории красноречия, как критерий ораторского вкуса: на него оглядываются, ему подражают, с ним пытаются сравниться.

Теоретиком литературного классицизма выступает известный ритор Марк Фабий Квинтилиан (ок. 36 г. — после 96 г.). Родом из испанского города Калагурис, он совсем молодым прибыл в Рим, где его отец был ритором[101], и получил там хорошее образование, обучаясь у Аскония Педиана, Реммия Палемона, Юлия Африкана, Домиция Афра и других видных риторов и грамматиков. Начав с адвокатской деятельности[102], он позднее стал преподавателем риторики и, прославившись на этом попроще, занял весьма высокое положение руководителя первой риторской школы, принятой Веспасианом на государственный счет[103], а в последние годы жизни — воспитателя внучатных племянников Домициана, за что был удостоен консульских отличий[104].

Преобразование риторской школы в государственное учреждение по сути дела означало то, что риторика отныне была поставлена на службу императорам. Квинтилиан в этих условиях, как официальный и влиятельный профессор красноречия, стал выразителем литературных идей и вкусов высшего общества своего времени и создателем — или, вернее, реформатором — литературного стиля своей эпохи.

Первое из сочинений Квинтилиана «О причинах упадка красноречия»[105], посвященное полемике против «нового стиля», до нас дошло только в своем названии «De causis corruptae eloquentiae». Зато последнее — «Образование оратора» («Institutio oratoria») в 12 книгах — сохранилось полностью и представляет собой свод выводов предшествующих теоретиков красноречия и обобщение своего собственного 20-летнего опыта преподавателя риторики и судебного адвоката. Писалось это сочинение с 92 по 96 гг; посвящено оно адвокату Марцеллу Викторию.

Ситуация его возникновения такова: Квинтилиан начал писать свой трактат о красноречии по настоянию друзей и учеников; долгое время он не соглашался на их просьбы, ссылаясь на многочисленные труды на эту тему в греческой и римской литературе, но впоследствии, как он пишет в предисловии к книге, уже добровольно решил взять на себя новую обязанность, еще более трудную, чем та, что возлагалась на него друзьями: собрать в одном томе результаты работ своих предшественников по ораторскому искусству, не опуская мелочей, «ибо ни в чем нельзя достичь совершенства, не познав самых начал», упорядочить теорию римского красноречия, исправить ошибки и устранить заблуждения предшествующих риторов, дать обширную энциклопедию по вопросам, связанным с проблемой образования полноценного оратора, и возвысить красноречие возвращением к древним принципам. «Труд оратора обширен и разнообразен, почти всякий день новый, и никогда о нем не будет сказано все. Тем не менее я попытаюсь изложить из традиционных правил то, что есть в них самого лучшего, а что покажется мне нужным, изменю, добавлю, отброшу» (II, 13, 17)[106].

В конце предисловия к трактату Квинтилиан намечает план его содержания, которому и следует. I книга отводится первоначальному воспитанию мальчиков в семье и у грамматика до их занятий риторикой; II — дает общий совет о занятиях в риторической школе и рассматривает природу риторики как науки; III–IX книги задуманы и выполнены как своего рода энциклопедии традиционной теории ораторского искусства; X — содержит критический обзор греческой и римской литературы по жанрам и характеристику образцов, представляющих ценность для будущего оратора; XI — посвящена внешним приемам и манерам оратора; и, наконец, завершающая XII книга рисует моральный и общественный образ оратора.

«Образование оратора» — обширный и содержательный, хорошо систематизированный труд по ораторскому искусству и ораторскому обучению, которое практиковалось во времена Квинтилиана и которое он сам признавал необходимым и единственно правильным. В нем анализируются проблемы теории и практики римского красноречия, рассматривается ряд актуальных проблем теории литературы, педагогики, этики, дается характеристика риторических школ и стилей и критически оцениваются ораторские и литературные