Затем наступило 9 мая, мы услышали громовые раскаты артиллерийских залпов – это тяжелые орудия вели обстрел Эльзаса, и почти одновременно, во второй половине дня, бомбы начали падать на Фрайбург-им-Брайсгау. Самолеты неожиданно вынырнули из облаков, и в городе не успели объявить воздушную тревогу. Трагическим следствием авианалета была гибель нескольких школьников. В штабе войск связи укрепрайона также были убитые и раненые. Спасаясь от бомб, они пытались убежать с казарменного двора, вместо того чтобы сразу лечь на землю. На следующий день я посетил раненых во Фрайбурге, видел на улице оцепеневших горожан.

Ход военных действий был засекречен от общественности. Во время Польской кампании обнаружилось, что поляки, после уничтожения своих средств связи, узнавали об истинном положении на фронте из сводок вермахта. Теперь ежедневно о последних событиях получал информацию только узкий круг штабных работников. Все яснее на карте вырисовывался танковый клин, направленный на Маас у Седана. Фронт был прорван севернее линии Мажино. Неужели все усилия последних пяти лет в организационном и техническом плане, все изменения в тактике танковых войск и в управлении танковыми соединениями в бою при помощи радиосвязи начали воплощаться в жизнь? Прежнее унижение не должно было повториться!

Французская кампания, 1940 г.

18 мая в 22 часа позвонил Тиле и сообщил мне – телеграмма подобного содержания пришла вскоре после этого – о моем новом назначении. Мне было необходимо передать все дела полковнику Штеммерману и прибыть завтра в Бастонь, в Южной Бельгии. Я доложил командующему и начальнику штаба о своем отбытии, встретился со Штеммерманом и начал готовиться к поездке. 19 мая 1940 г. мы выехали из Фройденштадта: мой адъютант обер-лейтенант Кюн, писарь с пишущей машинкой, шофер и я. Со мной было немного багажа, в чемодане лежал еще редкий тогда портативный радиоприемник. Все мы разместились в БМВ с откидным верхом. В течение трех следующих недель наш крошечный штаб осуществлял мобильное руководство, отдавая приказы и на ходу принимая неожиданные решения. После этой памятной поездки по Франции я снова оказался в штабе 7-й армии в Кольмаре. Мы завтракали в Майнце, обедали в Люксембурге, во второй половине дня мы были уже в штабе группы армий «А» в Бастони. Я доложил о своем прибытии моему старому приятелю генерал-майору Лёвенеку, начальнику связи группы армий, который наконец рассказал, чем мне предстоит заниматься. Я назначался начальником связи формируемой танковой группы генерала Гота, для чего батальон связи 15-го корпуса следовало усилить. Гот должен был прикрыть справа открытый фланг танковой группы фон Клейста, приближавшейся к атлантическому побережью.

Во время краткой остановки на марше Лёвенек и его советник полковник Грубе, доктор технических наук из Управления вооружений сухопутных войск, обсудили опыт, полученный соединениями связи в быстрой маневренной войне. Они отметили успешную прокладку полевого кабеля для танковой группы фон Клейста, кропотливые попытки своевременно восстановить поврежденную французскую и бельгийскую неизолированную проволочную линию связи, успешную деятельность частей радиосвязи.

В вечерних сумерках продолжилось движение через узкий коридор, который проделали танковые корпуса, наступавшие на запад, пехотные дивизии еще не подошли. Близ Живе мы переправились через Маас. Мосты и прилегающие к ним дома были взорваны противником; мычали недоенные коровы. Улицы были пустынны. Между городками Бомон и Авен ночью мы видели уничтоженную при обстреле французскую колонну. Тысячи мертвых лошадей и опрокинутые машины тянулись бесконечными рядами вдоль дороги. Все населенные пункты были покинуты, имели призрачный вид. Наконец, после 700 км пути, из которых последние 200 км пришлись на пробитый танкистами коридор, мы обнаружили в Фавриле 61-й батальон связи танкового корпуса Гота[97].

Я принял командование без осложнений. Батальон под командованием подполковника Кремзера и штаб танковой группы был мне знаком со времени командно-штабных учений подразделений связи в 1939 г., тогда я был офицером штаба руководства. Батальон имел эксплуатационно-строительную роту, две линейно-кабельные роты и роту радиосвязи; он был усилен линейно-кабельной ротой 40-го полка связи оперативного отдела штаба и тяжелой радиостанцией учебной роты радистов. Штаб, в лице генерала Гота и его начальника штаба полковника фон Бернута, дружески принял меня. Имея в прошлом опыт общения, полученный во время многих учений, сразу же между нами установилось взаимопонимание в решении поставленных задач.

20 мая танковая группа фон Клейста подошла к Амьену, к вечеру этого же дня вышла на побережье. Танковый корпус Гота[98] наступал на правом фланге из Форе-де-Мормаль. Я встретил там генерала Рудольфа Шмидта, командующего 39-м танковым корпусом, который только что прибыл из Голландии и принял командование над 5-й и 7-й танковыми дивизиями.

Он все еще с огорчением вспоминал о пожаре Роттердама. Капитуляция города произошла слишком поздно, и генералу не удалось вовремя связаться по рации с немецкой авиацией, чтобы предотвратить воздушный налет. Непосредственная связь «воздух – земля» для военно-воздушных сил еще не предусматривалась, хотя техническая возможность для этого уже существовала. Командир 439-го батальона связи подполковник Мень выдвинулся вместе со штабом вперед и не знал, когда подойдет его батальон, обеспечивавший продвижение нескольких корпусов в направлении с востока на запад. Поэтому потребовалась срочная помощь со стороны батальона связи танкового корпуса. 5-я танковая дивизия ожесточенно сражалась против чернокожих французов, которых мы видели вблизи; 7-я танковая дивизия генерала Роммеля продвинулась у Камбре далеко на запад. За Ландресиле-Шато поблизости от Авуана я столкнулся с передовыми строительными частями, прокладывавшими основной полевой кабель ко второму штабу корпуса Гота, где находились командующий 15-м моторизованным корпусом генерал Гёпнер, начальник штаба полковник Шаль де Больё и командир его батальона связи подполковник Кучер. Личное знакомство практически всех офицеров небольшой стотысячной армии облегчало каждый выход на связь.

21 мая я проехал с моим небольшим штабом вдоль основного кабеля связи к югу до Камбре, пока не нашел коммутационный пункт полка связи 4-й армии, подключившейся к нашему кабелю. Танковая группа[99] Гота была подчинена 4-й армии. Обращение к высшей инстанции было безуспешным. Начальник связи армии полковник Терке действовал разумно, но не уделял внимания структуре связи. В Бурлоне необходимо было выбрать второй командно-наблюдательный пункт.

Я разыскивал место подключения к сети связи, известное мне еще по Первой мировой войне в сражении на Сомме. Одна пожилая женщина показала в центре городка место, заросшее крапивой. Здесь, объясняла женщина, стоял замок. Однако граф на немецкие репарационные деньги отстроил его в Южной Франции, потому что следующая война должна была опять пройти по этому месту. 24 часа назад мы были в Фавриле, а 22 мая в 7 часов – выступление