Шрифт:
Закладка:
В следующие дни продолжилось дальнейшее наступление на запад танковой группы Гота, а затем она повернула на север. При этом она постоянно отражала на открытом правом фланге попытки прорыва попавших в кольцо английских и французских солдат. Моей задачей было поддерживать связь с помощью протяженного полевого кабеля между выдвинутой вперед 4-й армией, танковой группой Гота и другими танковыми корпусами. Последним, а часто и дивизиям я должен был предоставлять возможность подключения, и таким образом складывалась замкнутая сеть связи. Потом я посещал корпуса и дивизии с целью уяснения обстановки, выслушивал доклады их соединений связи о полученном опыте и особенностях управления связью. В зависимости от характера командования результаты их работы были различны. Самый богатый опыт имел генерал Роммель, особенно что касалось тактического руководства, а также гениального использования им радиосвязи. Роммель применял в своей дивизии так называемую ударную линию. Это была воображаемая линия в атаке на всех направлениях между двумя пунктами обыкновенной карты, на которой положение всех указанных пунктов определялось с помощью простой линейки в сантиметрах и миллиметрах, отмеренных вперед, и прямоугольника в боковом направлении. Это обеспечивало быструю передачу сообщения и его скрытность. Когда Роммелю необходимо было задействовать артиллерию, он передавал по рации координаты нужных целей на линии начальнику оперативного отдела штаба майору Хейдкемперу, который сообщал их, в свою очередь, артиллеристам. Рассказывали про один случай, имевший место, когда он вышел к атлантическому побережью.
Радиограмма от Роммеля: «Сосредоточьте огонь всей артиллерии на пункте … ударной линии!» Первый офицер Генштаба определил пункт на своей карте, и оказалось, что он находится в море. Офицер просит перепроверить. Яростный ответ: «Исполнять мой приказ!» Хотя и в большом сомнении, приказ был выполнен. Вечером в штаб вернулся довольный Роммель: «Сегодня я потопил два миноносца, которые пытались уйти». Его метод оправдал себя.
25 мая на почте в Аррасе я вел поиски кабелей, проложенных из Парижа в Англию. Они были перерезаны. Я встретился с комендантом города подполковником Траутом из 41-го пехотного полка. На месте кровавого сражения Первой мировой войны под Аррасом я столкнулся с 20-й моторизованной дивизией, которая плотным огнем отразила попытку прорыва англичан. На почте в Бетюне в рабочем состоянии были кабели, связывавшие Лилль и Дюнкерк. Мы вывели их из строя. В воскресенье 26 мая я побывал в 3-й танковой дивизии, батальоном связи которой командовал майор фон Бер, и 4-й танковой дивизии, во главе батальона связи которой был майор Лойбль. Последний в 1918 г. был командиром моего батальона радиосвязи дивизии. Теперь в его батальоне служил ряд офицеров, которых готовили в 1935 – 1936 гг. в Вюрцбурге. На въезде во все большие населенные пункты виднелись огромные воронки от авиационных бомб, которые разделяли миллиметры. Если бы не пикирующие бомбардировщики, разрушений в городах было бы меньше.
По дорогам Северной Франции в разных направлениях тянулись обозы охваченных паникой и страхом гражданских беженцев, которые мешали продвижению войск. Все их бедствия были на совести французского правительства. Определенно среди мирного населения не было бы столько жертв, если бы люди не покидали свои дома. В Бетюне в Первую мировую войну был разрушен кафедральный собор, который был восстановлен на немецкие репарационные деньги. Теперь он остался неповрежденным. В Ла-Басе я видел разрушенный мост, подобный тому, который был взорван в 1916 г. в Первую мировую войну. Каждый раз мы наталкивались на могилы бойцов, павших при Аррасе в 1914 – 1918 гг.
29 мая мы предприняли попытку с запада, от Обурдена, где находился 39-й моторизованный корпус, выйти к Лиллю. На городской окраине взорванный мост интенсивно обстреливали. Как нам позднее стало известно, старая цитадель, несмотря на отступление французов, храбро защищалась под командованием энергичного коменданта. На западной окраине Лилля пересекались полосы атаки 7-й танковой дивизии на нашем правом фланге и 7-й пехотной дивизии на левом фланге 6-й армии. В Армантьере я искал в почтовом отделении полевые кабели, проложенные в направлении Англии. По приказу французских властей они были уже перерезаны. Комендантом города был майор Гофман из 12-го пехотного полка, в прошлом офицер связи 2-го пехотного полка в Мейнингене. Он сидел в одном помещении с французским мэром, ветераном Первой мировой войны, возглавлявшим французских солдат-ветеранов, который знал Германию и так же глубоко сожалел о новой войне, как и мы. В долгом разговоре мы пришли к единому мнению, что наши народы тоже не желали этой войны. Какой-то помешанный официант в бистро просил нас собрать всех его питомцев, которых он теперь опекал и которых бросил в панике его коллега, когда пришли немцы. Мы не могли ему помочь. На нашем пути мы встретили бредущих нам навстречу сотни пленных, не охраняемых никем и которые не проявляли к нам никакого интереса.
30 мая танковая группа Гота была расформирована. В течение двух следующих дней у меня было достаточно времени обменяться полученным опытом с нашими соединениями связи, входившими в состав танковой группы фон Клейста (командир связистов полковник Вурстер), 38-го армейского корпуса (полковник Вайс) и 2-й моторизованной дивизии (майор Штерн фон Гвяздовски). Я встретил полковника Герке и с ним генерала Фелльгибеля, который отдал должное нашим действиям. Первый этап Французской кампании был победоносно завершен, прорыв немецких танков – «взмах серпа», как назвал его Черчилль, – удался.
1 июня 1940 г. я доложил генералу Готу об отбытии, здесь же он вручил мне пряжку Железного креста 2-й степени. В приказе главного командования сухопутных войск говорилось: «С 1 июня 1940 г. полковник Праун, начальник связи при командовании 7-й армии, назначается начальником связи 556 особого назначения. Это означало перевод с повышением на должность «Б» (командир бригады), начальник связи армии, с должности «Р» (командир полка), но эта должность больше подходила мне, чем спокойная штабная
