— Знаете, Елизавета Григорьевна…

Я подумал, соврать или не соврать насчёт лидерства в группе «Альта», но тут вдруг понял, что сам с этим делом немного запутался.

— Полевым лидером отряда я вашу дочь назвать не могу. Всё же специфика дара, сами понимаете. Боец поддержки. Но лидером коллектива… да, вполне. Она вообще у вас молодец. Ответственная, сообразительная и духом очень сильная. Часто замечал, что для других девочек Оля — явный пример для подражания.

Так ведь? Да вроде так. Девки ведь все раз за разом отличиться успевают, но эта рыжая бестия у них в качестве хребта. Житейского такого, человеческого. Стеклова — это дисциплина и упёртость, а вот она именно что воплощение воли эдакой непокорной. Никто не лучше никого, никто не хуже никого, но вот так…

— Вы мне как будто про чужого человека рассказываете, — улыбнулась Фонвизина, а сама аж засветилась от гордости.

— В своих мы всегда детей видим, — ответил я. — Всё время они нам несмышлёными кажутся.

— У вас же, вроде нет своих детей? — удивилась княгиня и тут же понимающе кивнула. — Сестра?

— Сестра, — подтвердил я.

О том, что мы уже подошли к озеру, я понял лишь по деревянному стуку помоста под ногами. За беседой как-то вдруг от всего отключился.

— А хотя, если уж на чистоту, я ведь её мало знаю, — вдруг продолжила Елизавета Григорьевна о личном. — Друзьями нас не назовёшь.

После тяжкого вздоха княжна остановилась и уставилась на воду.

— Я ведь её без отца растила, — сказала она и усмехнулась. — Отец её там, на той войне остался, которую все мы прошли. Не подумайте, что ною. Это я сейчас не про грязные волосы и перманентную усталость молодой матери, помощников по хозяйству у меня хватает. Это я сейчас про то, что пришлось тащить на себе все дела рода. Бизнес, производство, да ещё и дар… Это же не только сила, но и обязательства…

Ещё один вздох.

— Вчера только принц датский приезжал с подагрой, — тут уже и я не удержался от смешка. — Ну как ему откажешь? Ведь отчасти из таких вещей и складывается внешняя политика.

— Понимаю вас прекрасно, Елизавета Григорьевна. И понимаю ваши опасения. Молодой девушке обязательно нужен перед глазами пример крепкого обстоятельного мужчины, на которого она может положиться и…

Чуть было «ой» не вырвалось. Эта княгиня внезапно положила голову мне на плечо.

— Василий Иванович, — мурлыкнула Фонвизина-старшая. — А расскажите о себе, а? А то ведь засекречено всё, никакой информации про вас не достать…

Ну и я рассказал. Ровно столько, сколько посчитал нужным, но явно чуть больше, чем человеку со стороны.

Тепло почему-то на душе так стало. Светло. Приятно.

Влюблённость? М-м-м… а чёрт его знает. Не мальчик я уже давно, чтобы голову терять в гормональных всплесках. Не задурею, хоть убей.

Но если вдруг это и она, то самая что ни на есть правильная на свете. Такая, при которой первым делом думаешь не о сиськах Елизаветы Григорьевны, а сиськи тем временем есть, и они диво как хороши, а о ней… сейчас как феминист скажу… о ней как о личности.

Интересной. Сильной. Правильная аристократка старой закалки, сильный маг с сильной дочерью и сильным родом, ну явно не кандидат на то, чтобы не перезвонить по утру. Хорошая женщина. Очень хорошая.

И несмотря на голову на плече, что, мягко говоря, знак симпатии, позволять себе лишнего я не собирался.

Так мы и проговорили, стоя на берегу озера и разговаривая о всяком, аж до самой полуночи.

— Приезжайте как-нибудь в гости, Василий Иванович, — сказала княжна уже по пути домой.

— Польщён приглашением Вашего Сиятельства, но лучше уж вы к нам. Только с неофициальным визитом, — улыбнулся я. — Без проверок.

— Тю-ю-ю! — махнула рукой княжна и, к моей немалой досаде, отлипла от моего плеча. — Какие проверки? Можете считать за неумелый комплимент, Скуфидонский, но теперь я понимаю, что группа «Альта» в надёжных руках.

— Вы-то да, — согласился я. — А вот Суматоха?

— Она вроде бы тоже оттаяла. И кстати, я всё никак не могу взять в толк почему…

И тут.

— Жёстче! — раздался крик откуда-то с поля. — Глубже! Давай же! Ещё! Ещё! Засаживай, как поле по весне!

— Да я засаживаю, Ваше Благородие, засаживаю!

— Глубже! Жёстче!

— Поверьте, я стараюсь, как только могу!

Вместо луны эту ночь своею ослепительной белизной освещала голая задница Кузьмича, что энергично дёргалась где-то на стогу сена…

* * *

Мужчина сидел в кресле. Мужчина гладил кота, лысого и толстого, как и он сам.

Перед мужчиной суетился человечек, которого в присутствии этого мужчины и мужчиной-то назвать было сложно. И суетился — не то слово. Пресмыкался, лебезил, а после каждого сказанного слова глупо улыбался и заискивающе заглядывал в глаза, чтобы проверить — правильно ли всё сказал.

— Успокойся, — попросил мужчина. — И переходи сразу к делу.

— К делу? Э-э-э, да, сразу к делу, — человечек распахнул ноутбук.

Затем несколько раз чертыхнулся на предмет того, как же долго всё грузится, а затем, наконец, включил запись.

— Вот! — сказал он. — Вот, смотрите…

А на экране шла ничем не примечательная запись с внутренних камер «Имперского Базара».

— Вот-вот, видите, — человечек тыкнул пальцем прямо в компанию молодых девушек, тоже вроде ничем не примечательных, вот только…

— Хм-м-м, — протянул мужчина.

Одна из девушек не отображалась на видео. Всё её лицо и тело было как будто-то специально заблюрено. Можно было бы списать на брак в работе электроники, но:

— Смотрите, пятно за ней ползёт, куда бы она ни двинулась. И это оригинальная запись! — поспешил сообщить человечек. — Никто к ней и пальцем не прикасался, я вам клянусь! А вот другая…

Другая запись — с парковки пейнтбольного клуба «Морозов». И вновь та же самая компания девушек, и вновь та же самая история. Все отображаются нормально, а вместо одной расплывчатое пятно.

— И ещё, — сказал человечек, свернул видео и открыл десктопную версию блога некой барышни под ником «Натулёныш», наскролил на нужный пост и включил воспроизведение.

Если просматривать видео на телефоне да при этом не специально не всматриваться в то, что происходит за спиной блогерши — то всё, вроде бы, нормально.