Шрифт:
Закладка:
Василиса ожидала, что сейчас Сокол скажет, где папоротник, но он усмехнулся.
– Ты всегда умел хорошо говорить, братец. Хотел я пустить тебя по ложному следу, чтобы ты в лесочке поплутал, пока мы с женой переберемся в другую деревню и там схоронимся, но что ж… Держи… – усмехнулся Сокол, снимая шапку. – Нет места, где спрятать его. Везде его найдут. А я так рисковать не стану. При мне он. Так надежней…
У василисы дыхание перехватило. Она столько про этот цветок слышала, а сейчас воочию его увидит.
Сокол взмахнул рукой, а в ней что-то загорелось, словно маленький огонек. Василиса даже на цыпочки привстала, глядя на огонек. Цветочек был крошечный. Он горел, рассыпаясь крошечными искрами.
– Забирай, – буркнул Сокол, отвернувшись.
Филин осторожно взял его и спрятал.
– Спасибо брат. Ты очень помог, – выдохнул он. Но Сокол отвернулся. – Постараюсь отбиться. А там как получится… Если что, не поминай лихом.
Василиса была потрясена. Легендарный цветок, который зацветает на Купальскую Ночь, который охраняет целая орда такой нечистой силы, с которой даже ягиня бы не совладала, у них.
Радость сменилась растерянностью. А что дальше?
– А дальше куда? – спросила василиса, радуясь, что не пришлось жизнью рисковать, чтобы его добыть. Много она слышала легенд про него, и про то, как люди жертву кровавую приносят.
– В Мертвый Посад, – произнес филин.
– Мертвый посад? – спросила василиса. И от собственных слов ей стало страшно.
– Только для начала… – начал было филин, как вдруг лес, в который они вошли зашумел. Деревья, словно с ума сошли. Словно вихрь пронесся над их зелеными вершинами. Василиса тут же за посох схватилась. Вороны, не ожидавшие такого, тут же с громким карканьем взметнулись в небо. Черные стаи кружили над лесом, оглушительно крича.
– Силу чуют! – усмехнулся филин, глядя по сторонам на бушующий лес. – Теперь, васька, нам в лесу нечего бояться!
Деревья разошлись не на шутку, ветки скрипели, листья шуршали, старые ветки падали на землю. Птицы умолкли.
– Тишина! – приказал филин, как вдруг лес стих. Словно и не бушевал вовсе. С дерева упала последняя ветка, а стая ворон покружилась еще немного и стала оседать на ветках.
Василиса шла, задрав голову. Никогда еще она не видела лес таким страшным, тким взволнованным.
Черная хмарь от ворон осела, и лес стал тихим. Ни пения птиц, ни стрекотания. Тишина кромешная.
– Да ладно, – послышался насмешливый голос. – Петь можно!
И лес робко – робко стал оживать. Сначала послышался стекот. Неподалеку запела птица. Ее пение подхватила ее одна. Где-то далеко стала куковать кукушка, а мир снова наполнился привычными звуками.
– Теперь не пропадем! – довольно усмехнулся филин, а василиса все назад оглядывалась. Неужели княжич променял все на девушку ту, неказистую.
– Есть будешь? – спросил филин, глядя на василису. Та что-то поникла. Он ушел, оставив их с Черепушей наедине.
Черепуша молчала, а потом не то вздохнула, не то прокряхтела.
– Посмотрим, во что это выльется, – заметила Черепуша, что-то бубня себе под нос. – Когда в нужде, так друзья, а коли нужда пройдет, останется ли дружба? А про любовь вообще молчу!
– Ты о чем? – спросила василиса, глядя, как над тысячелистником летают маленькие белые бабочки.
– Да о том, что получил твой княжич силу, а ты ему почто теперича нужна? – хмыкнул Черепуша. – Подумай сама, девонька! Нет, я понимаю, что сердцем прикипела. Сама знаю, каково это, когда душа к другому тянется так, что мочи нет… Но ты в оба гляди…
Василиса покраснела. Черепуша словно в воду глядела, говоря про чувства ее. С каждым днем она все жарче их ощущала. А как вспомнит ласки бесстыжие, так сразу алеет, что маков цвет.
Но ведь Сокол на девушку свою, считай, все обменял.
Черепуша внезапно умолкла. На поляну вышел княжич, а руки у него были … в крови.Глава 39. Сестры – лихоманки
– Ягоды будешь? – спросил княжич, а василиса поняла, что это – не кровь, а сок. Она сидела и ела ягоды, думая над словами Черепуши. А ведь и правда. Если не одобрил отец простую девушку в качестве невесты для старшего сына, то разве он одобрит василису? Которая всю жизнь с нечистью борется…
– О чем задумалась? – спросил князь, а василиса доела ягоды.
– О том, одобрит или нет твой отец меня, василису? – спросила василиса. – Он ведь и простую девушку не одобрил.
– А мне плевать, – заметил князь с усмешкой. – Одобрит или нет. Это – мой выбор. Я так решил. Так что это меньшее, что должно тебя занимать. Сейчас бы нам до Мертвого Посада побыстрее добраться.
– Это еще почему? – спросила василиса, лежа на котомке и глядя на звездное небо среди веток.
– Потому что я полетал немного, – заметил князь, прислонившись к дереву. – Черный Посад и Белый Посад полностью братцу перешел. Видел я его и василису в Черном Посаде.
– Неужели? – перепугалась василиса, дернувшись. Вот теперь точно не уснуть!
– Да, – вздохнул князь. – Чем больше мертвых, тем лучше ему. Он над покойниками хозяин. Ими и пойдет! Людей в посадах оставит, а мертвых поднимет. Что с людей проку?
Василиса поежилась. Нервно ей стало от слов. Лес наполнялся звуками, а она смотрела сквозь густой ельник на звезды.
– Ты был там, за лесом? – спросила она, понимая, что уснуть никак не получается.
– Был. Я и до этого был, когда лес поменьше был… – усмехнулся княжич. Он подполз поближе и обнял ее, согревая. Только холод Нави чувствовался в его прикосновении. Страшно василисе было, когда он прикасался к ней. Кажется, ее навья часть отзывалась на его силу.
– И что там? – прошептала василиса, чувствуя, как душа греется рядом.
– Раньше были терема каменные… В одном тереме много людей жило. В одном городе много теремов таких стояло. Миллионы людей жили, – нехотя заметил князь. – Телеги железные ездили… Людей раньше много было. Это нечисти мало. А людей много. А сейчас все зарастает потихоньку. Скоро лес еще больше будет…
Сейчас под шум леса, под пение ночных птиц, по ласковый шепот листьев и сверчков, все это казалось каким-то сказочным. Может, и правда, сказка все? А лес был всегда. И всегда в нем жили люди?
Нет, сто – это много. Сто человек – целая деревня. Миллионы жили… Как же они, бедные, ели-то? Без леса? Лес и накормит, и обогреет. Наверное, впроголодь.Василиса не могла представить себе другой жизни, как
