«Знаете, что он потом сделал? – спрашивает Дикон Сэмюэлс. – Я уже забыл, что в мире такое бывает, что он до такой степени тесен. Лонни… вышел на улицу и помахал кому-то, кто пил кофе в этой отличной маленькой закусочной, «Дотс». – Аудитория наверняка снова разразится аплодисментами. – И человек, которого он приветствовал, оказался агентом по продаже недвижимости, миссис Кристи».

Миссис Кристи раскланивается со своей плавучей платформы.

«Разумеется, здесь есть свободные участки земли, хотя сейчас я не об этом. Я о совсем другом… Взгляни, Тео, какая здесь чистая вода. Это тебе не Бостонская гавань! А воздух, Лью, думаю, для твоего Лемми будет очень полезен. Марс, я знаю, что Мэйси любит наблюдать за птицами. Кстати, твои девочки – будущие пловчихи? А Галатее, Росс, любительнице фотографировать, вот уж будет раздолье! Дело не в том, чем здесь можно заниматься, занятие человек находит себе где угодно, но в этих краях… Помните старый фильм «Земля, забытая временем»? Тео, я знаю, ты помнишь, и теперь такая земля у тебя есть. Маленькая идиллия, безопасная и первозданная частичка мира, где, по сути, не ступала нога человека. Не хочу строить планы, хотя, мне кажется, если объединить наши ресурсы, использовать наши связи… Марс, это больше по твоей части, мы можем…»

У Джейд отвисает челюсть.

Это говорит Дикон Сэмюэлс, который колесил по всей Америке, и вот наткнулся на Пруфрок, влюбился в него и хотел даже… не продать его своим друзьям, а заставить их взглянуть на это место его глазами!

Вообще-то он торгует недвижимостью, напоминает себе Джейд. И все же…

«Разве мы могли сказать «нет»?» – слышится другой голос.

Льюэллин Синглтон, банкир. Он отходит от шкафчика из красного дерева, к которому прислонялся, и камера берет крупный план. Основатель теребит скрученные концы полотенца, свисающего с шеи.

«В этом месте было и есть все, о чем говорил Дикон, – продолжает Льюэллин, – и даже больше. Да, высокогорный воздух сотворил чудо с легкими моего сына. Кто бы мог подумать, что лекарство девятнадцатого века не утратит целительных свойств в двадцать первом? – Он улыбается, пожимает плечами. – Оно пошло на пользу и мне. Я чувствую, что наконец обрел дом, знаю, вам это покажется… Большинство из вас прожили здесь всю жизнь, это ваш дом, мы понимаем. Но… – он втягивает губы, уводит взгляд куда-то вдаль, будто ищет какую-то точку, – не знаю, как определяете «дом» вы… Я хорошо разбираюсь в процентных ставках, в долгосрочных перспективах и прочих подобных радостях. Моя собачка, прожившая четырнадцать лет принцесса Лея, в прошлый приезд мы брали ее с собой, похоронена здесь, в Терра Нове. Вот так я и определяю, что такое дом».

Он пожимает плечами, делает шаг назад, и Джейд скрещивает руки на груди. Потому что все это ей не по нраву.

«Привет, – говорит Росс Пэнгборн, поднимая руку и выступая на передний план, видимо, следуя указаниям того, кто снимает. Он становится ближе к центру кадра, снова машет рукой. – Во-первых, позвольте сказать, что личных сообщений я не читаю, – сообщает он с виноватой улыбкой, имея в виду недавний скандал, разразившийся в его социальной сети из-за вмешательства в частную жизнь. Джейд не может удержаться и улыбается вместе с ним. Он такой неловкий, ранимый, никакой не яростный магнат, от власти сорвавшийся с катушек. – Во-вторых, и это гораздо важнее, хочу поблагодарить вас – вы приняли нас не только в свой прекрасный город, но и в свою жизнь. Хочу лично извиниться за то, что по ту сторону озера идет стройка, которая оставляет на земле шрамы. Мы хотим, чтобы вы знали: следующим летом там будет парк, открытый для всех, и округу не придется тратить деньги на его содержание. Этим займемся мы. Кто-нибудь из нас будет работать там каждые выходные – собирать фантики от жвачки, бутылки от газировки. Это мы гарантируем. Спасибо».

Джейд качает головой, нет, не может быть, неужели это ей не снится?

Мистер Холмс прав. Иначе и быть не могло. Основатели – зло, они – живое воплощение капитализма и явились в Пруфрок по одной простой причине: для людей с их доходами городишки в горах нынче в моде.

«Не волнуйтесь, я прослежу за тем, чтобы все было по закону, – вступает Марс Бейкер с улыбочкой, которую не в силах сдержать. Джейд знает, это точка в шоу перед показом фильма, когда все на воде радостно засмеются: высокооплачиваемый адвокат напоминает им, что готов взяться за черновую работу по подготовке контракта. – Если серьезно, – переходит он к окончанию своей адвокатской речи, – вы пока этого не видите, но мы сказали рабочим, которые возводят наши дома, что ни одно дерево не должно пострадать. К тому же мы не поставим никаких заборов. Здесь все равно будет национальный заповедник, эта земля так и останется землей шошонов, и все мы должны об этом помнить. Право на собственность в ваших горных краях возникло совсем недавно. Хотя мы предпочитаем другой термин: право на управление, патронаж. Если сюда забредет олень и сгложет сад Мэйси до последнего корешка, тогда, что ж, мы пойдем к «Дотс» и закажем салат, верно, миссис Дороти? – Марс Бейкер подходит ближе и, прикрыв рот рукой, добавляет: – Только не говорите об этом Мэйси, она уже совсем помешалась на кабачках и стручковой фасоли…»

Джейд смотрит в небо и напоминает себе, что однажды Мэйси Тодд убила в гостинице своего парня и тут же взяла в прокате кучу фильмов на два дня.

Пока она смотрит вверх, слово берет Тео. Это ясно по нависшей тишине: медийный магнат знает, как держаться перед камерой.

«Многим из вас известно: моя дочь навсегда останется выпускницей средней школы Хендерсона, класс 2015 года! – Он вскидывает вверх кулак, как бы поздравляя Лету. Поздравляя их всех. Потом кладет руку на плечо Льюэллина Синглтона и смотрит прямо в душу собравшихся. – Не знаю, что добавить к словам этих выдающихся джентльменов, – (тут Росс Пэнгборн толкает его, будто «джентльменов» – оскорбление, неудачная шутка, но в итоге все выглядит так, будто они – мальчишки, что пихаются в школьной раздевалке. Такие же, как и все, кто сейчас собрался на озере и внимает их речам), – потому что уже все сказано, причем гораздо лучше, чем вышло бы у меня. Да, мы любим это место. И вовсе не хотим прятаться здесь от современного мира, мы совсем не так воспринимаем ваш город, озеро, долину. Мы хотим пустить здесь корни, хотим, чтобы здесь росли и наши дети, и дети наших детей. Только, тсс, никому, кроме вас, мы не хотим об