серебристым цветом, поэтому Менделеев считал, что их следует объединить в одну группу. Проблема была в том, что установленный на тот момент атомный вес этих металлов, в частности иридия и осмия, не соответствовал предложенному Менделеевым порядку в периодической системе. В химической лаборатории Гейдельбергского университета Лермонтова поставила ряд сложных экспериментов, чтобы разрешить эту проблему. Путем многократного растворения кусков платиноидных руд в различных химикатах она сумела получить чистейшие образцы иридия и осмия. Затем, воспользовавшись разработанной Бунзеном методикой, она тщательно измерила атомный вес каждого платинового металла. Удовлетворенная полученными результатами, она сообщила о них Менделееву, который к тому времени уже вернулся в Санкт-Петербург. Менделеев был в восторге. Он быстро обновил значения в своем учебнике «Основы химии» и переупорядочил платиновые металлы на основе экспериментов Лермонтовой{398}.

Лермонтова вернулась в Россию в 1874 г. и сделала блестящую карьеру, однако о ее важном вкладе в российскую науку и промышленность сегодня мало кто помнит. Уже в 1875 г. она была избрана членом Русского химического общества – главным образом за свое исследование платиновых металлов, которое помогло подтвердить правоту Менделеева. Зная правильный атомный вес каждого из этих металлов, российские промышленники смогли разработать более эффективные технологии переработки платиновой руды, которая в XIX в. в больших количествах добывалась на Урале. Лермонтова много лет проработала в Московском университете, где ее основной темой была разработка новых методов анализа сырой нефти. Она даже вложила часть собственных средств в российскую нефтяную компанию, работавшую на Кавказе. В 1881 г. за заслуги перед нефтяной промышленностью она была избрана членом Русского технического общества – первой среди женщин. Таким образом, научная карьера Лермонтовой служит важным напоминанием о ныне забытом вкладе российских женщин в мир прикладной науки в XIX в.{399}

С началом Первой мировой войны в 1914 г. обнаружились одновременно и сильные, и слабые стороны науки при царском режиме. Начиная с 1860-х гг. Александр II приступил к ряду реформ, направленных на модернизацию российской науки и промышленности. В этот период было создано множество новых лабораторий, а также новых технических и военных учебных заведений. Многие знаменитые русские ученые XIX в. были так или иначе связаны с миром промышленности и войн. Кроме того, они поддерживали тесные связи с глобальным научным миром: многие из них учились за границей, публиковали свои статьи в иностранных журналах, активно участвовали в международных конференциях и промышленных выставках. Так, Дмитрий Менделеев в 1876 г. посетил Всемирную выставку в Филадельфии, а Александр Попов принял участие в Первом всемирном физическом конгрессе в Париже в 1900 г.{400}

Но, несмотря на достигнутый прогресс, вскоре стало ясно, что царская Россия была не в состоянии соперничать с промышленной и военной машиной Германии. После закрытия границы с Германией в августе 1914 г. российские ученые неожиданно оказались отрезаны от мира – то есть от поставок необходимого научного оборудования и химических реагентов, которые в то время производили в основном немцы. «До сего времени наша страна не прилагала серьезных усилий к тому, чтобы наладить производство собственных приборов для научных и образовательных целей и освободиться от удушающей хватки Германии», – сетовал один русский научный журнал в 1915 г. Государство попыталось мобилизовать российских ученых для помощи в военных усилиях. В 1916 г. при Генштабе был создан Химический комитет, в который вошли члены Русского физико-химического общества. Химическому комитету было поручено организовать производство важных промышленных и военных химикатов, которые ранее импортировались из Германии. Эти химикаты включали и химическое оружие – цианид, мышьяк, газообразный хлор{401}.

Но этого было мало – и делалось это слишком поздно. В ноябре 1917 г. большевики взяли штурмом Зимний дворец в Санкт-Петербурге. Это стало началом социалистической революции, которая погрузила страну в хаос и привела к казни последнего царя Николая II и его семьи в июле 1918 г. Всюду творился революционный беспорядок, на улицах Москвы и Петрограда шли бои, а российские ученые все сильнее ощущали себя оторванными от внешнего мира. Наука в царской России родилась из мира национализма, промышленности и войн – и в конечном счете тем же миром была и уничтожена. В следующем разделе мы разберем историю физических наук в другой империи, которую, несмотря на все попытки реформ, предпринятые в XIX в., постигла во многом похожая участь.

II. Инженерное дело в Османской империи

В августе 1847 г. султан Абдул-Меджид I внимательно наблюдал за тем, как американский инженер прокладывает экспериментальную телеграфную линию в его летнем дворце Бейлербейи в предместьях Константинополя. Сначала Джон Лоуренс Смит, выпускник Йельского университета, установил небольшую электрическую машину у входа во дворец. Затем пропустил длинный медный провод от машины через позолоченный дверной проем в главную приемную залу. Подключив провод к другой машине, Смит объявил, что готов начать демонстрацию. Это оборудование, основанное на конструкции американского пионера телеграфии Сэмюэла Морзе, было доставлено из Соединенных Штатов. Смит, который в то время работал в Османской империи горным инженером, уверял султана, что с помощью этих машин можно «мгновенно передавать сообщения на любое расстояние»{402}.

Настроив оборудование, Смит принялся объяснять султану принцип работы телеграфа. «Их Величество прекрасно поняли свойства электрического флюида», – отметил присутствовавший на демонстрации американский дипломат, имея в виду движение электрического тока по телеграфным проводам. Затем Смит спросил у Абдул-Меджида, какое сообщение тот хотел бы передать между двумя аппаратами. «Прибыл ли французский пароход? Какие новости из Европы?» – предложил султан. Смит набрал фразы на английском языке азбукой Морзе, и, как и было обещано, сообщение было передано по телеграфной линии, а полученное ответное сообщение напечатано на полосе бумаги в виде серии точек и тире. Затем Смит перевел ответ на турецкий. Султан мгновенно осознал потенциал этого «чудесного изобретения» для преобразования системы коммуникации в своей огромной империи. Он был настолько впечатлен, что даже написал Морзе личное письмо, в котором восторженно отозвался об изобретении электрического телеграфа, «образец которого был продемонстрирован в нашем императорском присутствии», и приложил к письму усеянное бриллиантами украшение{403}.

В последующие годы Абдул-Меджид приказал проложить тысячи километров телеграфных линий через всю Османскую империю. Первые линии были построены во время Крымской войны 1853–1856 гг. при помощи британцев, которые воевали на турецкой стороне. Телеграфная линия между Константинополем и Севастополем использовалась для координации военных действий, что, несомненно, сыграло свою роль в победе Османской империи. Польза электрического телеграфа в военной, а также в административной сфере была очевидна. Вскоре после окончания Крымской войны по указу Абдул-Меджида в Константинополе была основана специальная Телеграфная школа, а также построен завод по производству телеграфного оборудования. К 1900 г. османские инженеры построили более 32 000 км телеграфных линий, соединивших даже самые отдаленные провинции с имперским центром. Прежде практически вся коммуникация осуществлялась по почте. Доставка сообщения из Каира в Константинополь занимала несколько дней и даже недель. Теперь же это стало делом нескольких секунд{404}.

Как и для царской России, XIX в. стал для Османской империи периодом реформ. Константинополь, который в XVI–XVII вв. был одним из мировых центров научного прогресса, к концу XVIII в. потерял этот статус. Череда военных поражений во второй половине XVIII в., в частности в Русско-турецкой войне 1768–1774 гг., выявила ограниченность могущества османского государства. Ощущение слабости усилилось в первые десятилетия XIX в. после войны за независимость Греции 1821–1829 гг., когда империя лишилась еще одной части своих владений. Османское правительство, обеспокоенное экспансией европейского империализма, а также растущими волнениями в собственных провинциях, понимало необходимость модернизации вооруженных сил. С этой целью было основано несколько новых учебных заведений: так, в 1775 г. открылись Военно-морская инженерная школа и Военная инженерная школа, что было непосредственной реакцией на поражение в Русско-турецкой войне. Отныне османские офицеры должны были изучать современную математику, химию и физику. Такого рода научные знания становились все более важными, особенно после появления пароходов в составе османского военного флота в 1820-х гг.{405}

За начальным периодом военных реформ последовала гораздо более масштабная программа модернизации. После прихода к власти в 1839 г. султан Абдул-Меджид