Шрифт:
Закладка:
– Мой отец был сослан в Храххну за попытку свергнуть короля, но вот это оставил в своих бумагах: схемы создания коридоров, по которым не один, а тысячи аджархов или Песчаных духов, обитающих в пустыне, могут рвануть сюда в любой момент. Вы справитесь хотя бы с сотней? Отец проделал это в Ихигару, но целый город тогда спас белый дракон. А ваши северные драконы далеко…
– Я уже слышал об этом. Что-нибудь новое?
– Тут и есть новое, – ткнул я пальцем в бумажку. – Проблема в том, что дополнительную силу для своего чёрного колдовства отец почерпнул из Другого мира через Руну. В момент нападения на Ихигару он был в полной силе. Сейчас магии у отца нет, поэтому вся его надежда на помощника – того, кто передаст ему силу, как только в Старом карьере откроется хоть крошечное отверстие. Вот тогда-то они и свяжут Храххну и ваши земли мёртвым узлом.
– Зачем?
– Чтобы получить власть. Есть такая болезнь – жажда власти, особенно когда уже продал душу демонам. Она ослепляет и не оставляет ничего человеческого, кроме желания её удовлетворить.
Старец кивнул едва заметно. Я говорил, ловя мысли прямо из подпространства:
– Этого мы должны не допустить.
– Достаточно перекрыть подступы к карьеру. Зачем мне ты?
– Чтобы загнать помощника в ловушку и не допустить повторения ситуации. Разве вы хотите постоянно испытывать беспокойство за свою стаю? Да и не только за неё, если волки – санитары леса, вы, хэндары, – санитары данной территории. Поэтому здесь и нет дракона-хранителя поблизости, не так ли?
– Возможно.
– Однако вы также беспокоитесь о чести вашего рода и ареала. Король Азантарна выделил вам земли и дал особые условия – возможность жить по своим законам. Потому что вы защитники. И вы не хотите, чтобы прочий мир узнал об оплошности вашего ареала…
– Что ты несёшь, мальчишка?
– Правду. Ведь КОГДА открывать портал для пропуска пустынных демонов и то, что это вообще возможно, мой отец узнал у вас, у хэндаров.
Лицо старца закаменело.
– Такие идеи с кондачка не рождаются. Мой отец не тот, кто придумывает, он тот, кто умело использует чужое. Развивает и подминает под себя. Кто-нибудь из ваших приходит на ум? – не сдавался я: вина и сомнения – прекрасные крючки для удачных переговоров. – Кто-то ушёл из ареала? Внезапно разбогател? А, может, так же внезапно умер? Потому что я сомневаюсь, что лично вы рассказали презренному представителю другой расы о сокровенных тайнах…
Судя по тому, как изменился взгляд старца, и тут я попал в точку, правда, не совсем.
– О, да речь идёт не о близких событиях! Кто-то, посвящённый в секреты хэндарских летописей, ушёл довольно давно!
– Как ты узнал? Ты не делал попыток пробить мою ментальную защиту.
– Движение глаз вверх и вправо – при том, что вы правша, – указывает, что вы обратились к своей памяти. Вы задержались взглядом и перевели его ещё дальше по диагонали, то есть речь идёт о давнем прошлом.
Заметив, как он поджал губу так, что один из краешков «уехал» вниз, я воскликнул:
– И вы его презираете! Даже не считаете за одного из своих! Он много чего нарушил… – прочитал я отвращение на губах и холодную злость во взгляде. – Вы бы убили его, если бы знали, где он. Постойте, это ли не отец малюток Свеборогов? Вы потому не принимаете к себе крепыша братца?
– Ты хитёр, мальчишка. И умён. Даже интересно, что бы с тобой стало, проживи ты с моё. – Старец скинул с плеч шубу, словно ему стало жарко, остался в длинной, вязанной из шерсти хламиде. – Однако почём мне знать, что этот помощник не ты? И почему я должен доверять кому-то, кто готов предать старшего в своём роде?
– Потому что по выбору отца, я практически мёртв. Он предал меня первым. Да, это стало для меня ударом, но я не из тех, кто добивается любви любой ценой. Нет, значит, нет. И я не хочу, чтобы погиб кто-то ещё из-за его амбиций. Может, я молод, но привык отвечать за своих людей – как в академии, так и здесь. Я хочу покончить с аджархами где бы то ни было. Вы слышали о живой тьме?
Старец посмотрел на меня внимательно, и я уловил в его взгляде сожаление. Затем он сделал пасс пальцами, и передо мной появился стул.
– Садись, потолкуем.
* * *
Агнес
Не помню, чтобы пила вино… или настойку, или пунш… Веселящую пыльцу тоже не нюхала… Однако мозг ощущался где-то в пояснице, и там было неудобно. Остальное тело чувствовалось плохо, словно набитое ватой. Я пошевелилась.
– Совсем уже? – крикнул кто-то сверху. – Не туда, осёл рогатый!
Я распахнула глаза. И увидела златокудрый затылок Алви. С его плеч, как мантия, ниспадала роскошная шуба. Это был точно он, я его и с того света узнаю!
Зато над головой Алви происходило что-то непонятное: колыхались чёрные штрихи под белыми жирными кляксами; в них местами вклинивались серо-зелёные пятна, которые почему-то звенели. Вокруг всё ехало и немного тряслось. Я зажмурилась и слегка встряхнула головой.
Со второй попытки вышло лучше: я поняла, что звон – это колокольчики на оленьих рогах. Зелёные пятна преобразовались в сосновые лапы, белые кляксы – в пушистые массы снега, штрихи – в ветви деревьев. А над ними катилось бесконечное, серое с просветами небо, из-за туч проглядывало солнце. На что-то это похоже… И тут я вспомнила встречу с хэндарами!
Резко поднялась, вознамерившись дотянуться рукой до плеча Алви, и упала обратно во что-то мягкое, потеряв равновесие. Боже, снова шкуры и меха! Меня пробрало до дрожи от воспоминания о Кридане МакБрайде. Будто почувствовав, Алви обернулся. Какой красивый! Даже фингалы его не портят! Впрочем, они стали бледнее, если, конечно, я правильно помню, как он выглядел в последний раз.
– Мы сбежали?! – воскликнула я.
– Вы сбежали, мы уехали, – показав свои белые зубы, широко улыбнулся он. – Кто-то, наконец, проснулся?
Я увидела в его руках вожжи, он потянул их на себя, и сани остановились. Алви спрыгнул с козел в сани и присел, наклонившись ко мне.
– Привет, милое вселенское зло! Кусаться не будешь?
– Я?! – От заявленного я настолько опешила, что села и чуть не стукнулась лбом о его лоб. – Я не кусаюсь.
– Скажи это шубам хэндаров! Ты готова была биться за честь до последнего…
У меня похолодело в затылке.
– За честь? А что там было?..
– Страшный зверь, боевая Агнес. Когда мы уезжали, хэндары снова удивились тому, что ты умеешь, правда, уже без магии. Стукнув жемчужными бусами одному из них по лбу, ты впилась зубами в рукав шубы второму, вырвала целый клок. А они всего-то подкатили нам сани. То ли побочка от дара Ранди, то ли общение с альфа-самцом тебе не пошло на пользу. Меха во рту не осталось?
Я поморщилась и провела языком по зубам и нёбу.
– Н-нет… – Затем нахмурилась. – Ты врёшь, не могла я так! И дара Ранди уже быть не могло при мне, он выветрился, когда я пробила защиту Макбрайда!
Алви хмыкнул и погрозил пальцем.
– С ректором нельзя так разговаривать, юная леди… В крайнем случае надо сказать: «Я думаю, что вы немного фантазируете, уважаемый сэр Алви». Можешь ещё добавить «великолепный», мне нравится. А то что это такое: «врёшь»? Не элегантно…
Я недоумённо моргнула: либо у меня совсем плохо с головой, либо у него. Но Алви приподнял пальцами мой подбородок и заглянул в глаза.
– Голова не болит? – спросил он совсем другим тоном, как-то серьёзно и очень по-доброму.
– Н-нет…
– А кружится?
– Немножко.
Я не стала объяснять то, что мир прямо сейчас улетает ко всем чертям, потому что в его глазах светились нежность и восхищение. Пусть бы мир и замер совсем, видеть Алви живым было счастьем, а такой взгляд… На задворках моего сознания внутренний голос опасливо прошептал: «Не расслабляйся, может, это очередная хитрость или мистифицикация». Но тепло нашего дыхания пролетело между нами, как крылья мотылька, и сердце моё забилось часто.
– Сейчас всё поправим, – сказал Алви и коснулся руками
