– Что же, я благословляю тебя, Корнелий Репетин, почитай моего коллегу и преемника, как родного отца, будь хорошим мужем своей жене.

– Преемника? – удивился Репетин и переглянулся с Дидием Юлианом.

– Август имеет в виду, что мы вместе с ним делили консульство, а потом я преемствовал ему на должности проконсула Африки, – пояснил сенатор.

Однако Манлия Скантилла по-своему истолковала слова императора. Все время глядя на Пертинакса с гадливой улыбочкой и мысленно посылая проклятия на его голову, она вдруг резко преобразилась. Утром она общалась со жрецом гаруспиком, и он нагадал по внутренности птицы, что ее ждет замечательный день, приятная и неожиданная новость. Можно ли было считать такой новостью благословение императором Корнелия Репетина? Конечно же нет – это пустая формальность. Но вот такая двусмысленная обмолвка со стороны Пертинакса – знак богов!

Когда принесли закуски и вино, Дидий Юлиан почти не притронулся к ним. Скудность и простота поданного на стол убедили его, что слухи о скаредности Пертинакса – полная правда. Такое он есть и пить не привык. Его жена, дочь и Корнелий Репетин тоже почти не притронулись к еде, разве что выпили немного вина.

Пертинакс не видел смысла дальше продолжать аудиенцию, однако гости сами уходить не собирались. Императору стало неловко. Ему не хотелось прослыть невежливым. Тогда он предложил Дидию Юлиану небольшую прогулку по открытой террасе дворца Августов.

С террасы открывался вид на Большой цирк, Авентин, Тибр, районы вокруг Бычьего рынка и за рекой. Этот февральский день выдался очень теплым, поэтому поданные рабами дополнительные тоги, а также плащи, император и его гость отвергли.

– Я хотел лично сказать тебе, август, – угодливо произнес сенатор, – я бесконечно счастлив, что именно ты стал императором! Ты мудр, бережлив, опытен. Эти качества сейчас как никогда необходимы Риму!

– Благодарю тебя, Юлиан! Боги помогают мне.

– Хвала богам! Принятые тобой законы, распоряжения, очень продуманные, чрезвычайно важные! Всему нашему народу они на пользу! Я полностью поддерживаю тебя, август! Ты истинный наследник Марка Аврелия!

– Спасибо! – сердечно ответил император. – Но истинным наследником Марка Аврелия должен был быть Клавдий Помпеян. Сейчас Рим бы процветал!

– Помпеян принял неверное решение, отказавшись наследовать власть. Но благодаря этому теперь у нас есть ты, август!

– Увы, но из-за скромности Помпеяна случилось правление Коммода. Я предпочел бы не быть императором, лишь бы не было тех ужасных лет.

– Неужели все двенадцать лет стали для тебя ужасными? – удивился Дидий Юлиан. – Ведь ты занимал столько ведущих должностей!

– Я говорю не о себе, а о римском народе. Только его благо важно.

– Конечно, август! – Сенатор поклонился. – Пусть боги даруют тебе многие годы! А где твой сын? Говорят, ты услал его из дворца жить к деду?

– Да, так для него лучше. У Сульпициана он занимается делом – учится. С ним все мои ученые рабы и лучшие философы, которых я нашел. Я убежден, только вне стен дворца можно вырасти хорошим человеком и в дальнейшем умным политиком.

– Ты готовишь своего преемника очень мудро!

– Я еще не решил вопрос о наследнике. Сын должен подрасти, мне нужно видеть, каков он по характеру – тверд, рассудителен, умеет ли выбирать себе друзей, умеет ли быстро и верно принимать решения. Знания, полученные от учителей, еще не все, что необходимо для будущего императора.

– Ты прав, август! Я восхищаюсь тобой!

– Посмотри, Юлиан, как красив наш город! – продолжал Пертинакс, подойдя к краю террасы. – Люди, живущие здесь и приезжающие сюда, живут в самом благоустроенном городе мира. Предыдущие августы сделали все для этого необходимое – построили храмы, термы, театры, цирк, акведуки, фонтаны, площади. Все в бетоне и мраморе! Моя задача – сделать жизнь людей в этом городе счастливой. Чтобы каждый свободный человек имел работу, бедные регулярно получали бесплатные раздачи продуктов, зерно бесперебойно поступало в город, императорские склады всегда стояли полными, сенат принимал решения не под угрозой расправы, патриции не боялись за свою жизнь и имущество, законы и порядок властвовали над всеми.

Пертинакс, глядя на Рим, говорил вдохновенно, его грудь переполняло чувство гордости и ответственности за свою великую миссию. Налетевший на такой большой высоте ветер, стал трепать ему бороду и волосы, и император верил, что сейчас Марк Аврелий слышит его и с этим ветром как бы благословляет и называет своим преемником.

Дидий Юлиан, стоявший немного позади, не вникал в слова Пертинакса. Он думал, август стоит к краю террасы так близко, что если вдруг его толкнуть, то он легко упадет вниз – низкие перила не спасут. Наследника у него нет, следовательно, можно будет предъявить права на трон. Но таких соискателей императорского венка наверняка окажется несколько. Да и кто поддержит сейчас Дидия Юлиана? Надо налаживать связь с Эмилием Летом. И, кроме того, падение императора слишком подозрительно, когда они находятся на террасе вдвоем. Никто не поверит Юлиану, что он непричастен.

– Август, ты сделал бы мой дом самым счастливым в Риме, если бы пришел на свадьбу моей дочери! – произнес Дидий Юлиан и заискивающе улыбнулся. – Она и Корнелий Репетин стали бы рассказывать об этом своим детям. Великий Публий Гельвий Пертинакс, император, мудрейший и справедливейший, оказал честь их семье, и частичка твоей выдающейся души была бы в их детях.

Пертинакс обнял Дидия Юлиана.

– Я постараюсь прийти.

Тем временем Флавия Тициана занимала беседой Манлию Сканиллу, Дидию Клару и Корнелия Репетина. В отличие от мужа, Тициана радовалась любому приему во дворце, ведь она не упускала случая показать свои драгоценности и блеснуть знаниями. Она чувствовала себя настолько уверенно в вопросах политики, экономики и искусства, что ей хотелось стать, как Ливия при Октавиане Августе, – не просто женой и союзницей во всем, но и самым важным советником. Мешал ей в этом сам Пертинакс. Высоко ценя интеллект жены, он все же не допускал, чтобы ее советы имели решающее значение в принятии решений. Он слушал жену, но потом сам тщательно анализировал и либо откладывал ее рекомендации на потом, либо видоизменял их. Пока Тициана с этим молча соглашалась, но на втором месяце правления Пертинакса такое соглашательство становилось невмоготу.

Манлия Скантилла, видя перед собой еще молодую, очень умную и представительную императрицу, люто ненавидела ее. Тициана говорила о скором прибытии послов из Парфии и какие это сулит перспективы дальнейшему мирному сосуществованию между двумя державами, ведь царь Вологез IV явно стремиться взять над Римом реванш за потерянную при его отце северную Месопотамию. Потом она сообщила об открытии нового крупного серебряного рудника во Фракии, после чего перешла на