– А недавно что папе заявила, знаешь?

– Что ждем ее смерти? – невозмутимо поинтересовалась Галя.

– Нет.

– Что-то оригинальное?

– Сказала: «Пора меня сдавать куда-то». Насмотрелась своего телевизора.

– Это бывает. Возрастная депрессия. Скучно ей.

– Я понимаю. Если целый день сидеть и телевизор смотреть, со скуки помрешь. Она скучает, но, когда я прихожу домой, мне не до разговоров, если честно. Она ничего не хочет делать, даже не поможет, суп и тот не сварит, сидит и ждет нас.

– А мы с ней сегодня сварили. Я ей дала картошку и сказала: «Режь». Непросто, конечно. Но я принципиально пошла и стала завтракать, и она ничего, стала чистить. Я ей подаю, вместе работаем.

– Недавно я нашла волосы и нитки, – оглянувшись на дверь, понизила голос Татьяна. – Спрашиваю: «Что делали?». «Волосы постригала». А и не видно. Я уж подумала, не начала ли она чем-то таким заниматься.

– Ворожбой что ли? – насмешливо спросила Галина.

Татьяна сделала вид, что не заметила иронию дочери.

– Папа спрашивает, а она: «Ничего не знаю». Под дурочку прикидывается.

– Это она умеет.

– А мама ее сразу угадала, – вздохнула Татьяна. – Так и сказала: «Не смотри, что она такая тихая, она злая. Вредной будет в старости».

Через пару дней, моя полы, Галина поняла, в чем было дело. Швабра, которую купили родители, ползла. Ей пришлось мыть полы по старинке, пока бабушка стирала свой фартук, сама, на руках. Долго терла ковер. Бабка переживала.

– Они говорят, что это я своими тапочками полосы нашёркала.

– Ничего, не надо было покупать такой светлый ковер. Он обо все красится.

Галя помнила, как родители сами подарили бабушке Дуне эти тапочки на Новый год, а еще помнила, как та переживала, когда пару раз, схватившись животом, не добежала ночью до туалета. Мать тогда спала, не стала вставать.

– Ты бы штаны одевала что ли, – ругал Иван мать. – Хоть как-то бы задержало, а то навалила по всей квартире.

– Ничего страшного, вот и все убрали, – утешала тогда бабушку Галина.

Столкнувшись с неприятностями, отец вначале как-то сразу опускал руки, паниковал, потом ничего, отходил. Однажды после гостей, заезжая в гараж, задел дверь, психанул, сел прямо на землю: «Новая машина!..». Еле они тогда его с матерью увели. А потом ничего, даже обошлось, выпрямили дверь, стекло только заедало, не опускалось, но это ничего.

– Вы поедите? – задала вопрос матери Галина после ужина, когда все разошлись по своим углам.

– Если анализы будут хорошие. Путевки мы забронировали, осталось только выкупить.

– Опять по-женски?

~

Через неделю вахта сменилась. Иван с Татьяной уехали в отпуск.

Баба Дуня переживала, как они добрались, как там за границей живут, с тревогой слушала новости.

– Совсем немного осталось. Неделька. Чуть больше. Оглянуться не успеешь, – утешала ее Галина.

– Ты уж не ври.

Коротая время, они беседовали о том о сем, смотрели старые фотографии.

– Смотри, какая ты здесь. С косичками, – говорила Галя, желая как-то оживить бабушку.

– Вон какая я была, без палки стояла.

– А это кто?

Чтобы не скучать, Галина достала из шкафа старые книги, возобновила чтения вслух. Раньше они так читали с бабушкой Ирой, теперь она читала вслух другой бабушке.

– Хорошо нам вдвоем, – как-то обмолвилась бабушка Дуня.

– Ага, – согласилась Галина.

~

Через две недели родители вернулись: загорелые, веселые, отдохнувшие. Показывали фотографии, вытаскивали подарки.

– Мы сейчас вам фильм покажем, мы там новую камеру купили, – с воодушевлением сказала Татьяна. – Иван, что-то не включается.

– А ты блокировку сняла? – попробовала подсказать Галя.

– А где?

– Мама у нас ничего не умеет, – проворчал Иван, налаживая технику.

– Осторожнее, смотри, куда садишься, – одернула его Татьяна. – Чуть на кошку не сел.

~

Через два дня всё вернулось на круги своя: те же маленькие заботы, те же признаки упадка, то же раздражение, перемежающееся с недолговечными мгновениями радости. Дела шли с переменным успехом. Утром отец вставал рано, готовил всем завтрак, осторожно уходил на работу, чтобы не разбудить жену и дочь. Бабка спала чутко, просыпалась от малейшего шороха, но лежала в кровати до последнего, пока не уходили все. Потом вставала, умывалась, завтракала. Еду они оставляли ей на столе или откладывали в маленькие мисочки и ставили в холодильник. С палкой-то в руке много не унесешь, да и ослабли руки, не могла она поднимать тяжелую чашку. Вечером сидели, смотрели кино, разговаривали.

– Как я соскучилась, доченька, – иной раз, прощаясь на ночь, говорила Татьяна. – А ты по нам скучала?..

Иван большую часть недели проводил на даче, там и ночевал. Строил новый сарай. Да и в квартире так было свободнее. Так и говорил дочери: «Поеду, отдохну от всех».

«Никак не могут они долго уживаться друг с другом, ее родители, – вздохнула Галя. – А все же живут. Молодые были, красивая пара, да и сейчас. Заботятся всегда друг о друге, хотя и фырчат». Но сердилась и она.

За время ее отсутствия в офисе накопились мелкие проблемы, надо было заполнить всю документацию. Как говорится, сделай на мошку, напиши на слона. Переливание из пустого в порожнее всегда заводило ее похлеще любой беды. На разговоры времени не оставалось.

– Хватит писать целый день, – говорила мать.

– Вы вчера долго сидели? – спрашивала баба Дуня.

– Нет, часик еще? – отвечала ей Галя.

– А что делали?

– Папа работал, мне письмо надо было отправить, а потом он мне показывал, как с новой камерой обращаться.

– Ага.

Вот и весь разговор. Иногда Галина включала бабушке какую-нибудь сказку или фильм, во время которого они обменивались парой фраз, комментируя происходящее на экране, вместе смеялись.

– Была бы ты у меня волшебница, сделала, чтобы ноги у меня ходили, – причитала бабка. – Прикипела я к тебе. Ты надолго опять собралась-то в гости, до вечера?

Но Гале никуда не хотелось идти, да и было не смертельно, могло подождать.

– Видишь, какая погода, да и у тебя голова болит, как я тебя брошу?.. Я никуда не поеду, не переживай.

– Слава тебе, господи, – перекрестилась старушка.

– Я так и знала. Глаз у бабки горит, значит переживает. Не переживай, я никуда не поеду, так что можешь расслабиться.

~

«Интересно, когда она умрет? – задумчиво подумала Галя, направляясь в ванную, чтобы смочить платок. – Родители тоже, небось, дни считают, да и она сама». Подумала не зло, без всякого желания, чтобы мысль исполнилась. Новый виток «нянчества» не провоцировал ее на тоску. Но родителей она понимала. Для того, чтобы прийти в себя, ей потребовалось пауза, а у них ее не было.

– Если ты спать хочешь, не волнуйся, иди.

– Нет, я