– А институт?

– Да поставлю я ему практику. Жалко мне что ли? – отмахнулся Иван. – Натяни на себя, вот так. Не ослабляй, закрепляю. Навязала ты мне его на мою голову.

– Сашку-то своего ты взял, а он тебе кто? Сын товарища по техникуму, вы и не виделись лет двадцать.

– Так он хоть малость соображает.

– И этот сообразит, как поработает.

Вечером они растопили печку, поужинали, выпили по бокалу вина, посидели вдвоем, как раньше.

– Давай заведем кота или кошку, – предложил Иван.

Татьяна удивленно приподняла голову, посмотрела на мужа.

– Ты чего?

– На работе у нас кошка восьмерых родила, а топить жалко. Умная, красивая, пушистая такая, почти всех разобрали. Двое котят только и остались. Один рыжий, а другой такой серенький, в мать. Пропадут, ты же знаешь, какие у нас собаки. А так матери все веселее будет, поговорит с ним.

– А мебель, обои? – переспросила жена.

– Да и шут с ними. Все равно скоро ремонт делать.

– А для меня ты обои пожалел, когда я хотела собаку завести, – с укором сказала Татьяна. – А Галка как?

– Так у нее аллергия на собак только. Она согласилась.

– Конспираторы, – Татьяна ущипнула мужа за бок. – С вами только зазевайся, руку откусите. Ладно, посмотрим. Только не кота, не хочу, чтобы он всю квартиру обгадил. Вы, мужчины, такие вредные.

– Ах, так…

~

Котенка они взяли. Как и подозревала Татьяна, кормить и ухаживать за животным пришлось ей. Иван на работе, дочь не фанат живности, баба Дуня и то ворчала, что кошка путается у нее под ногами.

– Только я пойду, она тут как тут идет, о мои ноги да палку трется, уронить хочет.

Зато спала киса исключительно с хозяйкой. Только Татьяна ляжет, кошка сразу залезет на нее, примостится в ногах или на груди и мурлычет. Иван по первости ругался, что места ему они не оставляют. Однажды во сне ногу вытянул, а кошка как вцепится!.. Ох и смеялась же Татьяна: «Сам выбирал». Но живность и вправду умная оказалась. Ко всем подход нашла. К каждому хоть раз за вечер подойдет, даст себя погладить. У бабы Дуни на ноге лежала, грела ее, а та с ней разговаривала, когда дома никого не было. Оживилась свекровь, да и в доме обстановка мягче стала. Захочется крикнуть, поглядишь на мордочку звериную, а та: «Вы чего, люди ругаетесь?» – и вроде отходишь потихоньку. Боль головную хорошо снимала. Обовьется вокруг головы, обнимет лапами, носом волосы ворочает, вылизывает чего-то.

– Уйди-ты, – отпихивала ее Татьяна, как становилось легче.

Теперь уж Иван смеялся.

– Это она вошек у тебя выискала. Наверно, вкусные. Вон как облизывается.

– Я тебе покажу сейчас вошку, – сердилась жена. – Ты корм кошке купил? Сколько напоминать можно?

– А ты мне позвонила?

– Съест она вас с голодухи, – заметила Галина, входя на кухню. – Есть у нас, что покушать?

– Так ты же от бабушки?

– Мы там борщ постный ели, а мне бы чего-нибудь существенного…

– На ночь глядя? – заметила Татьяна. – Студень возьми. Я в столовой нашей взяла, ничего, вкусный.

– Ладно.

– А она с тебя начнет, ты у нас самая молодая, – ответил дочери Иван.

– С меня? Нет. Она начнет с того, кто поближе. Ночью самый аппетит, а спит она с вами. Так что проснемся мы с бабкой утром, а от вас одни косточки и останутся.

~

Хоронили бабушку Ирину, как она и хотела, на пригорке, летом. Татьяна плакала, но заботы почти все взяла на себя сама. Так ей легче было не думать. Иван, как мог, поддерживал жену. Решили домой никого не приглашать, посидели в столовой, даже баба Дуня и та выбралась наружу.

– Хорошо в машине новой ехать? – спросила Галя.

– Отлично. И залезать удобно, сиденье какое интересное, выдвигается, как на лифте.

– Ага.

Отец с матерью еще зимой купили вторую машину, выбирали с прицелом, чтобы было удобно возить бабок на дачу, а вот как вышло.

– Так что поживем еще, – заметила внучка.

Баба Дуня с сыном и Галкой уехали раньше, потому как сидеть бабка долго не могла, голова кружилась и кренило ее на бок, а Татьяна осталась. Высадив их у подъезда, Иван спросил:

– Сами доберетесь?

– Да. Поезжай назад.

Не спеша они поднялись в квартиру, отдохнули. Спешить теперь было некуда.

– Как она умерла-то? – спросила бабушка Дуня.

– Быстро. Они и приехать не успели.

– Хорошо.

– Страшно было?

– Да нет, – ответила Галина. – Ничего.

~

Приступ у бабы Ирины начался часов в двенадцать, но они еще успели сходить в туалет, умыться.

– Давай, поднимайся, мне тебя не унести, – кричала Галина бабке в ухо. – Обопрись мне на спину, а я тебе помогу. Левой, правой, левой, правой.

Шустро добежали до кровати, легли. Потом позвонили матери. Родители были на даче, но приехали быстро, только все равно опоздали. Потом вызвали скорую. Врачи даже не стали осматривать тело, спросили анамнез и констатировали смерть. Через три дня похоронили. Вот и все.

Растерялась ли она? Нет. Галина помнила, как бабушка сжала ее руку, а потом снова закинула голову, тяжело, с протяжным хрипом дыша.

– Отмучилась, сердечная, теперь бы и мне вас освободить, – промокнув глаза, всхлипнула баба Дуня.

– Это ты брось. У вас в семье все долгожители по материнской линии, так что ты свое еще не нажила. Прабабка вон как в твоем возрасте бегала, все кур гоняла.

– А ты помнишь? - недоверчиво спросила баба Дуня.

– Я все помню. Стою я в огороде в желтой курточке, а она мимо меня с веником, а мне смешно. Цыпленок там один был, точь-в-точь моего цвета, а она и кричит: «Пшли, собаки несчастные. Вишь, повылезали. Нате, поклюйте» – и зерно им посыпала. А когда черемуху мы на крыше ели, она тоже с нами ягодку сосала. Зубов-то уже совсем не было. Пососет и выплюнет. А как мы с тобой подсолнух лущили на крыльце, помнишь? А за водой ходили, ты меня в тележке везла, а нам козел навстречу, встал и смотрит. Шарик рядом бежал, залаял, не выдержал такого безобразия, а тот только бородой крутанул – и в чужой огород.

– Гляди-ка, помнишь!..

– Конечно. Так и ты помнишь. Ты у нас еще крепкая. Подлечилась вот, сейчас немного оправишься, на дачу поедем, а там и бегать начнешь. Кошку возьмем, на даче гулять будет, кроликов соседских дразнить. Козу-то мы заводить не будем, как считаешь?

– Ну тебя, – рассмеялась баба Дуня.

– Ой, помнишь?