и ночью по самым ничтожным группам противника, когда он находился от атакованного пункта на расстоянии 5–6 верст. Часто такая стрельба производилась из орудий тяжелого калибра, была мало результативна, вела большой расход снарядов и ускоряла выбытие орудий из строя, а главное, в решительный момент силы артиллерии были подорваны, как в смысле количества снарядов, так и количества исправно действующих орудий»[503]. 10 марта была предпринята попытка навести мало-мальский порядок. Штаб приказал начальникам артиллерии «…сделать распоряжение, чтобы зенитные батареи, находящиеся на фортах, подчинялись бы только начальнику воздухообороны и не стреляли по дальним земным целям», так как «стрельба по земным целям допустима лишь при появлении противника в непосредственной близости к форту, причем командирам фортов прибегать к этому лишь в крайности, имея в виду, что наземная стрельба сильно портит зенитные орудия»[504].

Одной из главных трудностей обороны Кронштадта было крайне незначительное число офицеров вообще и почти полное отсутствие опытных офицеров. Арканников объяснял, что для изменения принципов организации обороны не хватало офицеров: «В отношении оперативно-штабной работы неблагоприятным обстоятельством было то, что полный недостаток командного состава и соответствующих начальников не давал возможности объединить группы фортов, как бы в виде секторов обороны, т. к. форты в артиллерийском отношении были подчинены начальнику артиллерии; по другим же вопросам форты и батареи ‹…› обращались самостоятельно в штаб. ‹…› Если бы в распоряжении командования крепостью было бы хотя бы 4 человека свободных от прочих обязанностей, которые по своим личным данным могли бы быть назначены начальниками групп, несомненно, начальник обороны и начальник штаба были бы разгружены от многих, подчас и мелких, но срочных вопросов, имея дело с 5–6 соединениями, не почти с 20-ю, как то было на практике»[505].

Штаб и ВРК пытались укрепить оборону Котлина. Были установлены проволочные заграждения в местах, «которые легко доступны с моря». 11 марта было издано несколько приказов об улучшении организации обороны. Приказы выглядели несколько странно, учитывая их количество. В одном из них предписывалось всем частям «исполнять приказания и распоряжения начальника обороны крепости т. Соловьянова»[506]. Этот же приказ сообщал о назначении Арканникова начальником штаба обороны. Другой приказ предписывал создание 4 боевых участков обороны. Командовать ключевым 3-м участком «от Петроградских ворот включительно до форта „Петр“» был назначен командир 561-го полка Красников.

Командующий артиллерией недолгий период А. С. Бурксер выпустил приказ о правильном и экономном расходовании снарядов при стрельбе: «Замечено, что командиры батарей при выполнении возложенных на них боевых задач не считаются с родом службы в зависимости от цели, обстреливая зачастую цель фугасными снарядами. Предписываю всем комфортами обратить на это самое серьезное внимание. На фугасный снаряд следует смотреть, как исключительно разрушительный, и такими снарядами не стрелять по цели без рассудка, в таких случаях необходимо расходовать шрапнель или сегментный снаряд. Вообще же считаю долгом предупредить как форт, так и батареи, что необходимо расходовать снаряды возможно экономней, дабы ни одного снаряда не пропадало. В будущем предписываю всем командирам фортов к 9 час. утра доносить мне телефонограммой о количестве и роде выпущенных снарядов»[507]. Перебежавший к красным К. П. Муран рассказывал на допросе об обороне Кронштадта: «На летней пристани установлено 4 орудия ‹…›, расположенных друг от друга на 35 шагов и дулами направленных к Лисьему Носу. У крепостного вала, приблизительно около Морского госпиталя, возможно, имеются легкие орудия ‹…›. От Летней пристани, где имеется садик, срублены некоторые деревья, и по этим деревьям натянута проволока в ширину приблизительно около полутора сажени; там же поставлены рогатки»[508]. Одной из главных проблем обороняющихся была малочисленность пехотных частей. Основной сухопутной частью являлся 561-й пехотный полк, насчитывающий 3600 человек. Были собраны сводные отряды из моряков. Интересно, что кронштадтские сухопутные офицеры были довольно низкого мнения о морских сухопутных отрядах в то время, как командиры и комиссары 7-й армии, познакомившиеся с балтийскими матросами на многочисленных фронтах Гражданской войны, были противоположного мнения, считая, что в рукопашном бою, особенно в хорошо им знакомом Кронштадте, они являются грозным противником. Большую роль в обороне Кронштадта играли рабочие (см. выше).

Некоторые виды оружия не были использованы, например, динамит и другие взрывчатые материалы. Офицеры, ушедшие в Финляндию, были убеждены, что «…не все необходимое для обороны было сделано. В Кронштадте имелось, например, до 700 пудов пироксилина. Можно было взорвать весь лед»[509]. Несмотря на принятое ВРК решение, взрыв льда осуществлен не был. Крестьянинов писал: «В организации обороны восставших имели место серьезные проблемы, мешающие организовать действенную оборону. В первую очередь недостаточная сплоченность, „рыхлость“ власти Ревкома, определившие нерешительность восставших. Так, Минный отряд крепости во главе с А. Н. Никитиным (на самом деле Н. А. Никитин – начальник инженерной обороны крепости. – Л. П.) отказался закладывать подледные минные заграждения на подступах к Кронштадту»[510].

Одним из источников пополнения гарнизона Кронштадта оказалась 7-я армия (см. гл. 3). Козловский вспоминал в Финляндии: «Из части этих пленных под конец обороны был сформирован отряд, который действовал бок о бок с нами и, в конце концов, интернировался в Финляндию»[511]. 15 марта «Известия ВРК» сообщили о собрании 240 пленных, в основном курсантов: «Нами Московскими и Петергофскими курсантами комсоставом и красноармейцами 8 сего марта был получен приказ идти в наступление на г. Кронштадт. Нам сказали, что в Кронштадте белогвардейский мятеж. Когда мы без выстрела подошли к берегу г. Кронштадта и, встретив передовые части матросов и рабочих, убедились, что в Кронштадте никакого белогвардейского мятежа нет, а наоборот, рабочие и матросы свергли власть комиссародержавия, тут же мы добровольно перешли на сторону восставших и теперь просим Ревком г. Кронштадта влить нас в красноармейские части, так как мы желаем стать защитниками рабочих и крестьян не только Кронштадта, но и всей России. Считаем, что Ревком г. Кронштадта действительно встал на истинный путь в деле освобождения всех трудящихся. И только с этим лозунгом „Вся власть советам, а не партиям“ можем довести начатое дело до конца. А о всех замеченных в пропаганде против действий и распоряжений ВРК Кронштадта обещаем ставить в известность и сообщать в Р. К.»[512]

Организации действенного отпора частям Тухачевского мешало слишком либеральное отношение со стороны ВРК и матросской массы к коммунистам, к своим товарищам, со многими из которых они вместе служили и воевали в Гражданскую войну. Мы уже писали выше, что многие видные коммунисты были арестованы в первые дни восстания, другие бежали из Кронштадта. Но значительно большее их число оставалось на свободе.