коммунистами даже на «Петропавловске». После подавления выступления 1-го ораниенбаумского воздушного дивизиона восставшие остались без авиации. По некоторым данным, они смогли отремонтировать два из трех находившихся в Кронштадте самолетов и совершить налет на Северный боевой участок. Не хватало ружей для вооружения всех рабочих. Офицеры, ушедшие в Финляндию, подчеркивали, что патронов для пулеметов было не так уж много[522]. Одним из главных препятствий к успешной обороне Кронштадта было то, что крепость предназначалась для отражения штурма с моря, а не для атак с тыла. Козловский рассказывал о трудностях артиллерийской обороны: «Весь Кронштадт обращен фронтом на запад, а нападения неприятеля производились с востока, юга и северо-востока и реже с юга и с севера. Благодаря этому, действия нашей артиллерии производились не по привычному для нее направлению, установочные данные приходилось вырабатывать вновь, а по некоторым направлениям артиллерия и совсем не могла действовать. От неприятельского артиллерийского огня с флангов, а чаще с тыла, артиллерийская прислуга не имела укрытия»[523]. Морская крепость никогда не ожидала атаки со стороны Петрограда.

Кронштадт – морская крепость, и единственной крупной сухопутной частью был 560-й стрелковый полк. Подразделения этого полка, сборные морские команды, даже отряды вооруженных рабочих не могли сосредоточить внушительные силы вдоль всей линии обороны. Козловский считал, что «на каждого пехотинца ‹…› приходилось 5 сажень»[524]. Отсюда ясно, что не все участки обороны Кронштадта были заняты пехотой, «а имелся небольшой резерв, приблизительно в две роты, который перебрасывался в угрожающие места на автомобилях»[525]. Нападающие находились в более выгодном положении. Они могли сосредоточить на заранее выбранных для атаки участках силы, значительно превосходящие защитников. Разведка в 7-й армии была поставлена на должную высоту. Почти ежедневно в воздух поднималось большое количество самолетов, наблюдавших за Кронштадтом, приходящие из Кронштадта каждый день перебежчики, сигналы, подаваемые еще оставшимися на свободе коммунистами, давали возможность избрать для атаки наименее защищенные участки обороны. О нехватке обуви мы писали выше. К этому нужно добавить, что гарнизон сидел на полуголодном пайке, в то время как красноармейцев и курсантов в подавляющем большинстве кормили нормально. Положение с медикаментами в крепости не изменилось со времени первого штурма, их практически не было. Финские власти почему-то не разрешали поставлять в Кронштадт лекарства из Финляндии. Голодные, плохо обутые, измученные постоянными артиллерийским обстрелами, атаками с разных направлений, тревогами, поднимаемыми штабом по любому, даже самому ничтожному поводу, потерявшие надежду на помощь из Питера, защитники Кронштадта ждали нового штурма.

«Ещё немного…

Мы у порога

Без бурных дней

В кровавом хмеле

Идем мы к цели

Маяк видней

Оковы сняты

Надеты латы

Растоплен лёд.

Рокочет буря

И стяг пурпуря —

Восстал народ.

Из мрака склепа

Где гнили слепо

До этих дней

Мы вышли к свету,

Зажгли ракету —

Мятеж огней.

Ещё немного…

Мы у порога.

Без бурных дней

Минуя мели

Идем мы к цели —

Маяк видней»[526].

4. Второй штурм и падение Кронштадта

Мы уже писали о планах юного красного полководца непрерывно стрелять день и ночь по городу и фортам, но основной огонь сосредоточить по линкорам и двум фортам. Провал первого штурма заставил командование 7-й армии перейти от шапкозакидательного настроения в отношении «матросни» к преувеличенным страхам. Боялись перехода кронштадтцев в наступление. Планы этого наступления у ВРК и штаба обороны существовали до первого штурма Кронштадта, но по мере пополнения 7-й армии новыми частями, значительного усиления артиллерии и авиации Кронштадт решил дождаться таяния льда. Два-три дня после первого штурма еще существовали какие-то надежды на восстание в Петрограде, на Балтийский флот, но они быстро исчезали. По мере усиления 7-й армии настроение Тухачевского улучшалось. 11 марта он сообщал Каменеву: «Продолжается сосредоточение. 79-я бригада прибыла и завтра с рассветом выступит в исходное положение. ТАОН-ы сегодня занимают позиции, и завтра днем будет закончена пристрелка. Сейчас в воздухе 29 аэропланов вылетели на Кронштадт. ‹…› Налегаю вовсю на организацию огня; весь Кронштадт как на ладони, и, по-моему, при хорошем огне мы его разобьем, тем более что ясно видны тыльные части фортов без прикрытий»[527].

Форты и линкоры ответили на обстрелы батарей 7-й армии. Постепенно огонь с обеих сторон возрастал. Николаев 12 марта дает подробную картину разрушений: «В 5 часов дня открыт частый огонь по Ораниенбауму, в частности, спасательной станции, разбито депо, разорвана связь, разбит дом бригады. Снарядов 15 упало в центре города, 7 снарядов упало вблизи дома Особотдела, попадания меткие. ‹…› Часть штабов эвакуируется в окрестные деревни, боясь ураганного огня по городу»[528]. Если у защитников Кронштадта не было заметно упадка духа, несмотря на штурм, частые артобстрелы и бомбежки, то на бойцов 7-й армии огонь с мятежных фортов и линкоров действовал удручающе. В сводке политотдела 11 марта сообщалось: «1-я батарея артдивизии, 187-я бригада. ‹…› настроение команды ухудшается вследствие сильной бомбардировки мятежниками г. Ораниенбаума и окрестностей и нашего неудачного наступления»[529].

Несмотря на то, что интенсивность обстрелов Кронштадта возрастала, мощный огонь фортов и линкоров приводил командование 7-й армии к неутешительным выводам. Вечером 13 марта Николаев докладывал: «Сообщаю, что день 12 и до половины 13 марта прошел под обычным периодическим и частым обстрелом неприятельского огня, редким ответом с нашей стороны. ‹…› Наступление отложено в силу медленного подвоза артиллерии ТАОН. Наступление предполагается на 14–15 марта. На артиллерию мы рассчитывать не можем. Она может служить для подъема духа наступающим колоннам – не больше. Дредноуты заставить замолчать мы не можем береговой артиллерией, форт „Краснофлотский“ не достает. Немедленно неприятель против нас имеет 114 орудий, из них в наш боевой участок могут стрелять 94»[530].

14, 15, 16 марта артиллерийский огонь 7-й армии усилился, мощь и точность его возросли. Особенно активно заработали батареи 16 марта, накануне штурма. Тухачевский был вынужден отложить штурм на один день из-за восстания в его любимой части, в 79-й бригаде (см. выше). После более чем жестокого наказания восставших он решил, что 7-я армия готова к штурму, несмотря на то, что еще не получил всю движущуюся ему на помощь артиллерию. Из-за страха перед таянием льда и из-за усиливающегося давления Троцкого, Зиновьева и других высших руководителей