выше мы поднимались на восток, тем больше менялась растительность вокруг нас. Низкорослая вересковая пустошь, густая и необъятная, была ничем по сравнению с огромными полосами деревьев, в которых мы оказались. То, что раньше было глубинкой страны, теперь превратилось в огромный лиственный лес из дубов, буков и платанов. Судя по карте, когда-то эту землю заполняли города и деревни, связанные дорогами и железнодорожными ветками. На карте территория выглядела чистой, но теперь, глядя на нее, было сложно понять, как разнообразие участков леса совпадало с уверенными, но более чем вековыми отметками на бумаге. Дикие просторы деревьев напоминали облака, только зеленые.

Здесь-то и пригодился мой компас, потому что в лесу мы не могли ориентироваться по объектам. Мы ехали мимо деревьев, оказавшись в другом мире. Солнечные лучи, проходящие сквозь густую крону, окрашивали свет в зеленый. Мы словно оказались под водой. Вид напомнил мне о детской книге про хоббита, которую Фёрг читал нам зимой, когда много недель подряд погода была слишком суровой, чтобы выходить из дома. Я любил эту историю, но мне приходилось представлять леса и странных существ, населявших их, потому что, как я уже говорил, на островах нет лесов. Единственные деревья, которые там растут, такие хилые, что о них легко можно споткнуться.

Но эти леса были гуще и зеленее, чем я представлял. Здесь было больше птиц. Больше насекомых. Когда я прислонился к буку во время нашего первого привала, меня испугал большой блестящий жук, проползший прямо над головой. У него были рога, как у оленя, а размером он был с мой большой палец и напоминал металлическую игрушку. А еще бабочки. Я никогда не задумывался, что в лесу могли жить бабочки, но они были повсюду: оранжевые, фиолетовые и мои любимые — черно-белые, мягко скользящие между деревьями.

Отсутствие далекого горизонта привело к тому, что я начал замечать окружающие звуки. Не только стук лошадиных копыт, треск листьев или легкий свист маленьких веток, когда мы раздвигали их, чтобы пройти. Новые звуки были более глубокими: фырканье лошадей, мое дыхание. И мычание Джон Дарк. Она все время напевала какую-то мелодию, которую я не мог распознать. Скорее ее мычание напоминало мелодию, из которой убрали важные части. Я не знаю, замечала ли это сама Джон Дарк. Иногда эти звуки раздражали меня. Но в такие моменты я был уставшим и голодным, а тогда меня раздражало почти все.

Я знаю, мысли про хоббитов могут показаться странными, ведь я отправился в самое серьезное путешествие из всех возможных — собирался забрать свою собаку у жестокого человека, который явно будет против. Не самое подходящее время, чтобы вспоминать детскую книжку про волшебников и эльфов. Я обдумывал план возвращения Джесс и понимал, что в крайнем случае мне придется применить силу. Поскольку Брэнд был крупнее меня, применение силы скорее всего означало стрельбу из лука с расстояния. Это означало, что я покалечу или убью его. Я вполне мог попасть в артерию. Я не был достаточно дерзким и потому не мог припугнуть его. Значит, если в конце концов мой первый план — пробраться тайком и украсть — не сработает, мне придется перейти ко второму, более жестокому плану. В глубине души я искренне надеялся, что умею охотиться, оставаясь незамеченным.

Я представлял, что найду Брэнда (но это неточно), тайком подберусь к нему (скорее всего ночью) и незаметно сбегу с Джесс, которая спокойно воспримет мое неожиданное появление (это было бы абсолютным чудом). Месть казалась изящной: Брэнда бы ждало неприятное пробуждение, похожее на то, что он совершил со мной. Новый день и осознание, что его перехитрили. В некоторых фантазиях я крал его лодку и уплывал на ней домой, наблюдая, как разгневанный Брэнд трясет кулаком на берегу. В других версиях он улыбался своей белоснежной улыбкой и качал головой, признавая, что его обхитрил лучший пират. Но я был почти уверен, что честь среди воров была выдумкой из книжек и не существовала в реальном мире. Если отложить мечты в сторону, окончание моего путешествия будет кровавым. И я не знал, как к этому относиться. Мне стыдно признавать, но в порывах гнева убийство Брэнда казалось мне чем-то нормальным после всего, что он сделал со мной — украл Джесс, отравил мою семью, бросил на Айоне и сжег лодку. Но в жестокости нет ничего хорошего, и в более спокойные минуты я пытался придумать другие способы возвращения Джесс. Мозг лучше кулака. Мозг может хранить все что угодно, от гигантских вещей вроде далеких звезд и планет до крошечных, которые мы не видим, например микробов. Мозг даже может хранить то, чего не существует и никогда не существовало, например хоббитов. Мозг несет в себе целую вселенную, а кулак держит лишь то, что в него помещается. Или бьет, когда не получает желаемое.

Интересно, человек, придумавший хоббитов, хоть раз ездил верхом по такому зеленому лесу? Несмотря на птичий гвалт, спокойствие этого места убаюкивало. Без компаса здесь можно было легко потеряться. Лес напоминал лабиринт без стен — лишь деревья, кусты и звериные тропы. Джон Дарк ехала с поднятым капюшоном, из-под которого изредка мелькали прядки того же цвета, что и масть ее лошади. Со спины она напоминала волшебницу, и я мог легко представить, что из-за листьев за нами наблюдали. Я даже мог представить, как большие деревья смотрят на нас свысока. Я много думал о той книге, пока мы ехали между дубами и буками. Вот почему я назвал дом, в котором мы остановились, Последним Домашним Приютом[42]. Так называлось долгожданное убежище путников в той истории. Домашний Приют, в котором оказались мы, тоже был немного волшебным, хотя его магия таилась в доброте давно умерших людей, а не бессмертных эльфов.

В этой части страны леса полностью поглотили землю, чего не было на западе. Это делало наше путешествие странным. Иногда я смотрел на заросли ежевики и понимал, что когда-то там был дом, потом оглядывался и осознавал, что мы проезжали мимо целого ряда домов в деревне или на краю города. Некоторые дома полностью обрушились, другие превратились в каркасы без крыш, из которых росли деревья высотой в сотню футов и больше. Более тонкие стволы нередко оказывались старыми фонарными столбами, устоявшими и не сгнившими из-за непогоды. Конечно, кирпичные и каменные дома сохранились лучше, чем дома из штукатурки, пластика и древесины. Несмотря на это, у многих обрушились крыши, и теперь на их месте осталась лишь гниль и заросли.

В этой части страны,