«Джип, — сказала она, постучав по своей голове, словно проверяя, не треснула ли она. — Иль эй фу[45]».

К этому времени я уже знал, что «иль эй» означает «это». Значение второго слова ей объяснять не пришлось.

«Да, Джип, — согласился я, покачав головой. — Ты фу».

Джип по-прежнему задыхался от беготни, язык болтался из пасти. С учетом его довольного вида и факта, что он не принес нового мертвого друга-кролика, я решил, что он кого-то спугнул. Вряд ли бы Джип напугал льва, тигра или даже медведя, если только маленького и робкого. Теперь зуд между лопатками постепенно слабел. Поскольку никто из нас не видел преследователей, это означало, что мы все придумали и запугали самих себя. Мы немного успокоились и продолжили путь.

Спустя полчаса Джон Дарк натянула поводья и остановилась у кустов орешника. Я подъехал ближе и проследил за ее взглядом.

Домашний Приют стоял на поляне на краю крутого склона, поросшего деревьями. Деревья были не зелеными, а темно-фиолетовыми, почти черными в сумерках. Теперь я знаю, что они называются красными буками. На их фоне дом выглядел бледным. Большое двухэтажное здание точно было старым даже в годы твоей жизни. Оно было скорее широким, чем высоким. Казалось, кто-то поставил его на холме много веков назад, и с тех пор оно наблюдало, как меняется окружающий мир. С одной стороны находилась высокая стена, с другой — несколько низких построек из старого камня.

«Бон, — сказала Джон Дарк. — Иси».

Она подъехала к высокой стене. Там была дубовая дверь, посеревшая от времени и усыпанная большими шляпками гвоздей размером с блюдце. Джон Дарк спешилась и попробовала открыть ее. Дверь была тугой, и петли предупреждающе заскрипели, когда она потянула ее на себя, смяв высокую траву. Затем женщина шагнула сквозь дверной проем и исчезла. Я спрыгнул с лошади, потянулся и почесал Джипа за ушами. Джон Дарк окликнула меня, и я пошел к ней.

Когда-то за стеной был сад. Он по-прежнему выглядел опрятно: я видел аккуратные ряды фруктовых деревьев. У двух стен были построены оранжереи, пропускающие солнечный свет. Одна из них разрушилась, но вторая уцелела, и теперь Джон Дарк стояла в ней. Она улыбалась, и по ее подбородку текла какая-то жидкость. Я увидел надкушенный фрукт у нее в руке и решил, что это яблоко, но она кивком подозвала меня и сорвала фрукт с дерева, которое росло позади.

День был долгим и жарким. Оказавшись в саду, я почувствовал самый насыщенный и головокружительный аромат в своей жизни. В нем было солнце, тепло и чистая сладость — все вместе. Ничто на острове так не пахло. Разве мог тот фрукт быть яблоком? Конечно, нет. Его кожица была матовой и пушистой, желто-розовой, почти красной.

Джон Дарк улыбнулась и снова укусила фрукт в своей руке.

«Пеш[46], — заявила она. — Пеш бон, Гриз. Пеш бон».

Я надкусил фрукт. Он сохранил тепло долгого солнечного дня и оказался гораздо мягче яблока, хотя единственные яблоки, которые я пробовал, росли в саду на Эрискее и были маленькими, жесткими и кислыми. Насыщенный и щедрый вкус этого фрукта был гораздо слаще, чем все, что я когда-либо пробовал. В нем не было резкой сладковатой горечи мармелада Брэнда. Вкус заполнял рот теплой сладостью, от которой немедленно текла слюна. Он был таким же, как аромат вокруг нас. Я словно попробовал на вкус улыбку. Наверное, такое сравнение покажется тебе странным. В твоих магазинах было много пеш и других более экзотических вещей. Наверное, ты даже не вспомнишь свой первый съеденный пеш после всего, что ты привык есть. Из всех богатств исчезнувшего мира это единственное, чему я не завидую. Это единственное, что есть у меня, но не было у тебя: счастье первого пеш, съеденного в теплых солнечных лучах долгого дня. Фрукт был идеальным.

Не все первые разы можно назвать идеальными. Этот был именно таким.

Мы отвели лошадей на поляну, стреножили на ночь и вошли в дом. Узкие окна были сделаны из камня с осколками стекла, скрепленными клейкой лентой, как в доме, который я сжег. Но этот выглядел гораздо более старым. Воспоминания о том, что я сжег дом назло, немного расстроили меня, но слова, выведенные краской на двери этого нового места, улучшили настроение.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПУТНИК.

Кто-то написал их яркой краской из баллончика, как строки из Библии на стене церкви Саут-Уиста, но этот почерк был более уверенным и щедрым. Краска выцвела, но буквы по-прежнему легко читались.

Джон Дарк посмотрела на надпись и перевела взгляд на меня.

«Окей», — сказал я.

Я попытался открыть дверь. Она тоже была дубовой, как и ворота в обнесенном оградой саду. Толстый слой мха показывал, что ее не открывали много лет. Я был уверен, что нам придется выбить ее, но дверь распахнулась без малейших усилий и почти без скрипа. Это было так странно, что мы с Джон Дарк переглянулись. Она поморщилась и пожала плечами.

«Окей, — сказал я. — Бон».

«Уи, — согласилась она. — Хорошо».

Я вошел в дом и оказался в просторной комнате с низкими потолками. Здесь сразу ощущалось богатство хозяев. Стены обиты деревом, широкая лестница вела на верхний этаж. На деревянных полах лежали ковры, темные прямоугольники с затейливыми узорами. Краски потемнели от времени и слоя пыли, которая покрывала все. Пыль была единственным признаком заброшенности. Дом выглядел опрятно, и вскоре мы узнали, что это не случайность.

«Гриз», — позвала меня Джон Дарк.

Я обернулся. Женщина стояла рядом с большим столом в центре комнаты. Она держала в руках фоторамку с листком бумаги внутри. За стеклом были выведены большие буквы.

НАС БОЛЬШЕ НЕТ.

МЫ В ВАННОЙ НАВЕРХУ.

НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ О НАС.

МЫ СЧАСТЛИВЫ ТАМ, КАК БЫЛИ СЧАСТЛИВЫ ПРИ ЖИЗНИ ЗДЕСЬ.

ЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ КАК ДОМА.

ЕДА В САДУ.

ДРОВА В САРАЕ У ЧЕРНОГО ВХОДА.

БЕРИТЕ ВСЕ, ЧТО ВАМ НУЖНО. ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ВСЕМ, ЧТО ОСТАЛОСЬ.

ЖИВИТЕ ЗДЕСЬ, ЕСЛИ ХОТИТЕ.

БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ. БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ.

БУДЬТЕ ДОБРЫ.

Я прочитал текст дважды, а потом откашлялся и попытался перевести его для Джон Дарк. Было странно читать что-то, написанное для меня в прошлом. То есть я знаю, что это было написано не для меня, но ведь хозяева оставили послание для всех, кто войдет в дом, и этим человеком оказался я.

Когда я объяснил Джон Дарк смысл слов, мы молча направились наверх. Выразить уважение. Это казалось правильным.

Они умерли быстро,