закон» были включены статьи об управлении Святыми местами, порядке избрания патриарха, его обязанностях, об управлении отдаленными подворьями, а также правила распределения наследства умерших святогробских монахов30. Порта отказалась рассматривать новые дополнения к закону 1875 г., указав святогробцам на необходимость руководствоваться исключительно теми 17 статьями устава Иерусалимского патриархата, которые были утверждены османским министерством юстиции (там же, с. 229).

Опасаясь негативной реакции святогробской братии, патриарх Иерофей так и не решился претворить в жизнь данные им в манифесте и петиции на имя мутасаррифа обязательства удовлетворить требования своей арабской паствы (там же, с. 227–228). В то же время он выполнил данное графу Игнатьеву обещание реабилитировать бывшего патриарха Кирилла, сняв с него схизму (отлучение), наложенную Иерусалимским синодом, и восстановить его членство в Святогробском братстве. Правда, сделано это было в обмен на снятие секвестра с доходов от бессарабских имуществ Святого Гроба (848, с. 190). Владыка Кирилл получил это известие за три месяца до своей кончины в Константинополе в 1877 г. Это событие совпало с началом очередной русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и отъездом посла Игнатьева из османской столицы. В том же 1877 г. Александр II (1855—† 1881 гг.) согласился выделить Иерусалимской церкви две пятых от общей суммы (300 тыс. руб.) доходов от бессарабских имуществ Святого Гроба. Перевод этих средств был обусловлен нормализацией обстановки внутри Святогробского братства и восстановлением нормальных отношений греческого духовенства с православными арабами. Сразу после вступления на престол нового императора Александра III (1881—† 1894 гг.) был издан высочайший указ, увеличивавший размер денежных отчислений Святому Гробу до четырех пятых от общей суммы доходов от имуществ Гроба Господня в Бессарабии (936, с. 231; 848, с. 193). Регулярное поступление денежных средств из России в Святогробскую казну возобновилось с 1882 г. после избрания на патриарший престол архиепископа Фаворского Никодима.

Подводя итоги патриаршества «ревнителя интересов эллинизма в Палестине» Иерофея I, Г.А. Муркос пишет о том, что главной своей заслугой этот патриарх считал спасение Святогробского братства от «величайшей опасности – арабизма (арабизации. – М.Я.)» (613, с. 96). В Петербурге многие обвиняли Иерофея I в «непоследовательности» (848, с. 193). Арабская православная община не питала к покойному патриарху Иерофею особых симпатий, поскольку данные им арабам обещания так и остались чернилами на бумаге.

На наш взгляд, все эти оценки в какой-то мере отражают характер этого человека и итоги его патриаршества. Однако они не учитывают того очевидного факта, что Иерусалимскому первоиерарху приходилось действовать в условиях постоянного и жесткого давления со стороны святогробской братии, арабов, а также Порты и российского посольства в Константинополе. Иерофей уделял больше времени умиротворению волнений в рядах арабской паствы, нежели проблемам внутри Святогробского братства и взаимоотношениям греческого духовенства и арабской паствы. К заслугам Иерофея можно отнести реабилитацию смещенного с кафедры патриарха Кирилла, восстановленного в рядах Святогробского братства, в котором он состоял с 1814 г. (704, с.164–165).

В 1882 г., после внезапной кончины патриарха Иерофея, в среде святогробцев с новой силой вспыхнуло соперничество за патриарший престол. В предвыборную борьбу вступили обер-секретарь Иерусалимского синода архимандрит Фотий «Младший»31 и архимандрит Анфим. В результате острой конкуренции в 1882 г. на древнейшую христианскую кафедру «Матери всех Церквей» единогласно был избран 28-летний архимандрит Фотий (Пероглу), названный русским историком И.Е. Троицким «смертельным врагом России» (633, с. 343).

Против Фотия резко выступала арабская православная община, а также лично российский посол в Константинополе Е.П. Новиков (1879–1882 гг.), которому претила нескрываемая русофобия новоизбранного патриарха (848, с.193). В результате Фотий «Младший» так и не получил султанского берата «по молодости лет», поскольку по закону Сионской церкви 1875 г. ее патриархом мог стать архиерей не моложе сорока лет (936, с.230–231). Кличка «младший», или «молодой», приобрела иной, скорее, уничижительный смысл – «недоросль до патриаршего престола Св. Иакова».

Вскоре на Иерусалимскую кафедру взошел архиепископ Фаворский Никодим (1882–1890 гг.)32, не без оснований названный А.П. Лебедевым «ставленником русской политики» (735, кн. 2, с. 336). Никодим в совершенстве владел русским языком. Будучи патриаршим эпитропом (представителем) в Бессарабии, он длительное время исполнял обязанности настоятеля подворья Иерусалимской церкви в Москве и был известен в придворных кругах (848, с. 193–194).

Архимандрит Фотий «Младший» был сослан новым патриархом Никодимом в Синайский монастырь (322, л. 50—51об). К удовольствию арабской православной общины, все те, кто был заподозрен в интригах и закулисной деятельности в пользу Фотия (Пероглу), включая архимандрита Дамиана (будущего святогробского патриарха), были либо смещены со своих должностей, либо удалены из Иерусалима в различные епархии Палестинской церкви. Вскоре из России в Иерусалим стали вновь поступать доходы с бессарабских и кавказских имений Святого Гроба (936, с. 231).

Патриаршество Никодима совпало с началом деятельности в Палестине только что созданного (в 1882 г.) Православного Палестинского Общества. С 1889 г. оно стало официально именоваться «Императорским Православным Палестинским Обществом (ИППО), а его председателем стал родной брат императора великий князь Сергей Александрович. Находясь под мощным давлением святогробцев, патриарх Никодим поначалу негативно воспринял деятельность ИППО и начальника Духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина). Ситуация осложнялась еще и тем, что одновременно с этим в Палестине усилилась прозелитическая активность католиков и протестантов, которой Никодим отчаянно пытался противостоять. Следует отметить, что в период его патриаршества было построено несколько новых церквей и восстановлен ряд древних монастырей, как минимум вдвое увеличилось число народных школ. Первым из Иерусалимских патриархов Никодим попытался ввести строгий бухгалтерский учет в патриархии, однако безрезультатно.

По мере усиления противоречий между святогробцами и патриархом Никодимом менялось и его отношение к ИППО. В конце концов, в союзниках у патриарха Никодима оказалось лишь Палестинское общество, которое святогробцы считали опасным конкурентом в Святой земле. Решение Никодима сотрудничать с этой организацией послужило достаточным основанием для греческого духовенства, чтобы обвинить Никодима в лояльности к России и даже в том, что патриарх намеревался даровать русским ряд привилегий внутри храма Гроба Господня и у христианских святынь Палестины33.

В конечном итоге, из-за открытых угроз со стороны греческих монахов34 владыка Никодим добровольно оставил патриаршую кафедру, удалился на покой сначала в Константинополь, а затем удалился в монастырь (Св. Георгия Кримноса) на острове Халки, где жил на пенсию, выделяемую святогробской патриархией (там же, с. 234; 931, т. 3, с. 236; 591, с. 274–277; 245, л. 55-57об).

В ходе своего патриаршества Никодим уделял внимание не только делам своего престола, но не забывал и о соседней антиохийской кафедре в Дамаске, где в 1885 г. скончался патриарх