отношениях несколько спало, поскольку было известно, что среди православной антиохийской паствы в Сирии он имел неплохую репутацию. Тем не менее лидеры православной общины в Палестине напомнили новоизбранному Герасиму I о своих требованиях допустить их к участию в административно-хозяйственной жизни Иерусалимской церкви и о манифесте покойного патриарха Иерофея. В ответ Герасим заявил, что «манифест Иерофея похоронен вместе с патриархом» (848, с. 196; 936, с. 235). Православные арабы не ожидали столь недружественной реакции от нового патриарха, и в ответ вновь вспыхнули антигреческие демонстрации. Православная община Палестины встретила понимание и поддержку со стороны своих сирийских единоверцев, разочаровавшихся в своем бывшем патриархе, который предпочел Дамасской кафедре Иерусалимскую. Два года спустя, в 1893 г., в Бейруте некий Салим Михаил Шаххада опубликовал под псевонимом «шейха Абд аль-Ахада аш-Шафи» (псевдоним Салима Михаила Шаххады) книгу под названием «Экскурс в историю греческого Святогробского братства», которая носила ярко выраженный антигреческий характер. В ней автор подверг резкой критике поведение святогробцев, которые узурпировали в Иерусалимском патриархате всю полноту власти, отстранив от его руководства не только арабских монахов, но и остальных православных иноков – выходцев из Грузии, Румынии, Сербии и других стран.

Большое внимание в книге уделялось нравственной стороне жизни святогробской братии, некоторые представители которой вели далеко не монашеский образ жизни, эксплуатировали русских паломников и паломниц, вымогая у них или их родственников почтовые денежные переводы (134, л. 20—21а; 848, с. 195). Д. Хопвуд предположил, что книга была подготовлена к публикации на русские субсидии, на том простом основании, что одновременно с ее изданием в российском журнале «Новости Санкт-Петербурга» появился материал на ту же тему. Причем в бейрутской книге, как и в российской публикации, размеры доходов Святогробской казны были указаны в рублях и копейках без соответствующего османского денежного эквивалента (там же, с. 195).

Ставшая бестселлером в арабоязычной среде в Великой Сирии, книга сразу же была квалифицирована Сионской церковью как провокационная, лживая и грекофобская48.

В целом же период патриаршества Герасима ознаменовался относительно спокойными отношениями между греческим духовенством и православными арабами. Главным делом патриаршества

Герасима стало упорядочение финансов патриархии и восстановление согласия внутри святогробской братии. Герасим вновь открыл духовное училище при монастыре Святого Креста, что служило своеобразным «барометром» нормализации отношений греков с арабами. В его патриаршество было построено несколько школ, церквей и восстановлен ряд монастырей (591, с. 277).

Тем не менее Герасиму не удалось разрешить кризис в грекоарабских отношениях. В конце 1896 г. в Париже консилиум врачей диагностировал у Герасима рак печени, рекомендовав ему вернуться в Иерусалим, где патриарх и скончался49. Смерть патриарха Герасима, последовавшая 9 февраля 1897 г., не вызвала особых сочувствий в рядах арабов и святогробцев (936, с. 236; 429, л. 236, 242).

Перед святогробцами, как и семь лет назад, вновь встала проблема замещения вакансии Иерусалимской патриаршей кафедры, которую в Константинополе и Иерусалиме прочили архимандриту Фотию (Пероглу) «Младшему» (633, с. 366). Опять его имя было внесено в список кандидатов на патриарший престол и вновь, как и в 1882 г., Порта вычеркнула его из списка. Как пишет Г. Берглери, «кто-то донес Порте», что «Фотий не турецко-подданный и что и отец его не был турецко-подданным», что противоречило уставу Сионской церкви (там же, с. 368). Эта информация была сообщена Османам русским послом А.И. Нелидовым.

В борьбе за патриаршее кресло главными конкурентами выступали две группировки: «панэллинистическая» и «греко-арабская». Вокруг настоятеля и хранителя ризницы храма Гроба Господня архимандрита Евфимия сплотились те, кто был недоволен вновь возросшим влиянием Фотия на синод и Святогробское братство, и те святогробцы, кто презирал православных арабов. Архимандрит Фотий «Младший» как лидер «греко-арабской партии» смог объединить вокруг себя не только умеренных греческих монахов, но и «старшин» православной общины Палестины. Не сумев добиться включения своего имени в список кандидатов для участия в выборах, Фотий (Пероглу) мобилизовал все средства, чтобы добиться избрания своего друга Вифлеемского архиепископа Дамиана50. По сведениям братьев Хури, Пероглу почти «всех подкупил, чтобы те поддержали кандидатуру архиепископа Дамиана на предстоящих выборах» (936, с. 237). В случае избрания Дамиана Фотий планировал за его спиной играть ключевую роль в управлении патриархией и Святогробским братством.

Усилия архимандрита Фотия «Младшего» и его сторонников по продвижению на патриарший престол Дамиана (Касоти) увенчались успехом: 10 июля 1897 г. он был избран патриархом «Матери всех Церквей». Берат Абдул Хамида II с признанием Дамиана I (1897– † 1931 гг.) патриархом Иерусалимским был издан Портой 10 августа 1897 г., а через пять дней (15 августа 1897 г.) в храме Гроба Господня был совершен чин интронизации новоизбранного патриарха51.

Еще до голосования представители «панэллинистической» группировки святогробцев предложили патриарху Дамиану сделку: они соглашались на его избрание взамен смещения с должности обер-секретаря синода архимандрита Фотия (Пероглу) «Младшего» и удаления его из Иерусалима в одну из митрополий патриархата. Владыка Дамиан принял это предложение. Патриарх сначала возвел архимандрита Фотия в архиерейский сан, а затем перевел его из Иерусалима в Назарет на должность митрополита Назаретской епархии, которая располагалась на территории Бейрутского вилайета и обладала полуавтономным статусом в Сионской церкви. На этом посту Фотий оставался до своего избрания патриархом на Александрийский престол (1900—† 1925 гг.) (848, с. 197). Фотий так и не простил Дамиану предательства и поклялся свергнуть его с престола Св. Иакова (362, л. 41–42; 347, л. 19-21об; 357, л. 35-35об).

Избранный Вселенским патриархом Константину (1897–1901 гг.) не проявлял особого интереса к борьбе святогробцев за Иерусалимский патриарший престол, поскольку в любом случае его мог занять только грек. К тому же после поражения Греции в войне с Портой (1897 г.) давление турок на Фанар заметно возросло, и Константинопольской патриархии, по словам современника событий Г.П. Беглери, приходилось «по-прежнему баррикадироваться за церковными правами и канонами» (633, с. 370).

В тот момент Фанар был больше обеспокоен судьбой патриаршей кафедры в Дамаске, где в 1897 г. позиции греческого патриарха-святогробца оказались под угрозой. На семилетний период патриаршества Спиридона Антиохийского (1891–1898 гг.) пришелся пик арабо-греческого противоборства за лидерство в Антиохийском патриархате, который сирийский историк Асад Рустум назвал «кризисом патриаршего престола» в Дамаске (931, т. 3, с. 268). К концу XIX века в Сирии усилилась прозелитическая деятельность католических и протестантских организаций среди сирийской православной общины. Раскол Антиохийского синода на два враждебных лагеря – арабский и греческий – играл на руку западным миссионерам. В июне 1897 г. в разгар «патриаршего кризиса» дамасский вали Хасан-паша стал получать многочисленные жалобы от православных арабов на патриарха Спиридона,