встречавших в штыки любые начинания Петербурга в Иерусалиме (там же, л. 22–23). Вскоре им удалось склонить синод на свою сторону. В декабре 1908 г. патриарха обвинили в предательстве интересов эллинизма и в космополитизме, приписав ему готовность принимать в ряды Святогробского братства русских, арабов, румын и болгар (936, с. 242). Дамиан отверг все обвинения и в знак протеста покинул зал заседаний, после чего без его ведома в журнал синодальных заседаний было занесено с нарушением регламента решение о его низложении из-за «неспособности нести бремя духовной ответственности и завоевать доверие и уважение к себе, а также ввиду нарушения принципов Святогробского братства, его внутренних законов, базового законодательства и его церковных решений» (там же, с. 244; 338, л. 4—7об). Несмотря на отсутствие в журнале требуемой по протоколу подписи патриарха как председателя заседания синода, губернатор Субхи-бей проинформировал Стамбул о решении синода низложить Дамиана.

На следующем заседании синод утвердил низложение и избрал местоблюстителем патриаршего престола архиепископа Тивериадского Мелетия, а его эпитропами (наместниками) – архиепископов Иорданского Мелетия и Лиддского Никодима (там же, л. 4—7об). Этот период в истории «Матери всех Церквей» арабские историки назвали святогробским «расколом с патриархом» Иерусалимским (аль-иншикак аль-батрикий) (936, с. 242). Очевидец же событий генеральный консул А.Ф. Круглов назвал их «бунтом» Святогробского братства, порекомендовав послу И.А. Зиновьеву ходатайствовать перед Петербургом о приостановке выдачи святогробцам российских денежных субсидий «до выяснения обстоятельств» дела (335, л. 1; 339, л. 9; 340, л. 10; 341, л. И).

Субхи-бей просил Дамиана не обострять конфликтную ситуацию и добровольно подать в отставку, однако патриарх, в свою очередь, потребовал от мутасаррифа удалить из Иерусалима зачинщиков антипатриаршего мятежа – архимандритов Хризостома (Пападопулоса) и Мелетия (Метаксаки) «за деятельность против Святого Гроба» (342, л. 12; 343 л. 13). Святогробцы обратились к А.Ф. Круглову с просьбой уговорить Дамиана уйти в отставку, арабы же просили Дамиана не уступать святогробцам (341, л. И). Одновременно синод призвал Фанар поддержать святогробцев и «греческое дело» и обратиться с аналогичным обращением ко всем «своим единомышленникам» – греческим иерархам (344, л. 14; 347, л. 19-21об).

Смещение Дамиана с патриаршего престола было незамедлительно признано Вселенским патриархом Иоакимом III и Александрийским патриархом Фотием (Пероглу), прибывшим в Константинополь для консультаций в Фанаре. Он искренне надеялся, что вскоре, при содействии фанариотов, он заменит Дамиана на Иерусалимском патриаршем престоле (362, л. 41–42; 347, л. 19– 21об; 357, л. 35—35об; 936, с. 245)63. Иоаким III заявил: «низложение Иерусалимского Патриарха вне всякого сомнения необходимо, это – одно из прав Священного синода». Фотий в своей телеграмме энергично поддержал решение святогробцев, «усилив» ее угрожающий смысл цитатами из Откровения св. Иоанна Богослова: «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься» (567, с. 1326; 936, с. 245). В Иерусалим были направлены также телеграммы с признанием смещения Дамиана от отставного патриарха Никодима Иерусалимского, от низложенного патриарха Спиридона Антиохийского и от остальных греческих церквей – Новогреческой (Элладской) и Кипрской. Однако Порта не спешила с признанием смещения патриарха Дамиана.

Находившийся в Иерусалиме греческий генеральный консул Пападаки попытался выступить в роли посредника между патриархом и Святогробским братством, однако правительство Афин, заинтересованное в низложении Дамиана, отозвало Пападаки из-за его пропатриаршей позиции (848, с. 198).

Лишившись содействия греческой стороны, Дамиан был вынужден сделать примирительные жесты в сторону православных арабов и дал устное согласие на формирование ими общинного совета (маджлис миллий) при Иерусалимской церкви. Этот шаг Дамиана вызвал симпатии в рядах арабской паствы, вставшей на защиту «обиженного святогробцами» патриарха. Расстановка сил в Иерусалимской церкви изменилась кардинальным образом: теперь Дамиан выступал перед Афинами, Фанаром и святогробцами не в одиночку, а опираясь на поддержку православных арабов. Иерусалимский мутасарриф Субхи-бей пытался сохранять нейтралитет, требуя от Порты указаний, какую из противоборствовавших сторон следовало поддержать в сложившейся ситуации. Вселенский патриарх Иоаким III на встрече с послом И.А. Зиновьевым передал ему собственноручную записку, в которой выразил надежду, что «представитель Великой и благочестивой России благоволит, согласно лежащему на нем священному долгу, оказать содействие и помощь делу канонического разрешения возникшаго в Иерусалиме казуса, а именно – признать низложение Дамиана» и правомочность местоблюстителя патриаршего престола (350, л. 26). Петербург поначалу тоже колебался, не зная, за какую из противоборствующих сторон вступиться. За поддержку России стали бороться не только в Фанаре, но и в Святогробском монастыре. В январе 1909 г. архиепископ Иорданский Мелетий, архимандриты Мелетий (Метаксаки) и Хризостом (Пападопулос) явились в российское генеральное консульство и от имени синода объявили А.Ф. Круглову о том, что представитель святогробцев в Константинополе архиепископ Севастийский Гликерий уведомил их телеграммой о признании послом И.А. Зиновьевым низложения патриарха и его поздравлении Иерусалимскому синоду. Посол даже пообещал дать указания своему генеральному консулу в Иерусалиме попытаться убедить Дамиана добровольно уйти в отставку. Ранее в депеше на имя министра иностранных дел А.И. Извольского посол И.А. Зиновьев сообщал, что «вследствие ходатайства Вселенского патриарха я решился дать совет Дамиану добровольно отречься в видах предупреждения осложнения возникшей между ним и Святогробским братством распри» (355, л. 31–32). Однако под воздействием стремительно развивавшихся драматических событий в Палестине позиция российской дипломатии стала постепенно склоняться в пользу смещенного святогробцами Дамиана. В Иерусалиме, Вифлееме, Яффе, Байт Джале, Тайбе, Назарете и других православных селениях Палестины стихийно вспыхнули манифестации под лозунгом: «Долой синод!», что объективно укрепляло позиции патриарха Дамиана в глазах Порты. Арабы просили пашу и российского генерального консула не признавать факт низложения Дамиана (335, л. 1; 336, л. 2; 337, л. 3).

Мятежные святогробцы ужесточили свою позицию, угрожая патриарху уже не просто смещением, а анафемой. Это означало бы не только утрату Дамианом патриаршего сана и титула «Блаженнейший», но и лишение его монашеского сана и имени, и возвращение ему прежнего мирского имени Димитрия (936, с. 246; 349, л. 24–25). В свою очередь, Дамиан заявил Константинопольскому патриарху, что Иерусалимский «синод может отлучить патриарха, только установив и доказав его вину в судебном порядке» (936, с. 246). Таким образом, добиться согласия Дамиана на добровольную отставку святогробцам и Фанару так и не удалось. К тому же по уставу Иерусалимского патриархата 1875 г. И не имел права смещать патриарха по своему усмотрению, несмотря на то что аналогичное право было закреплено за Константинопольским синодом в отношении своего патриарха (349, л. 24–25)64.

В Константинополь отправилась делегация