Симанский пошевелился, придвигаясь, – явно был не прочь поговорить. От него изрядно пованивало.

– Как видишь, слухи о моей смерти оказались преувеличены, – хмыкнул он. – Просто мне нужно было попасть в центр Зоны, на территорию научной базы, я и в вашу чертову экспедицию вписался только из-за этого. А все потому, что Даймлер, эта скотина… – Встретив недоуменный взгляд Олега, Симанский уточнил: – Научный руководитель всей этой лабуды под названием «Биотех-5»… Так вот, все из-за того, что этот редкостный говнюк… Дважды говнюк…

…Если восемнадцать лет назад молодые ученые рвались работать вместе с профессором Даймлером, считая его гением, то Павел Симанский оказался в Забайкалье помимо своей воли. Ему вполне хватало таланта и честолюбия, чтобы заниматься своей темой, а не смотреть в рот Даймлеру в ожидании крошек с барского стола. Однако после обнаружения Аномалии «Меркурий» полностью сосредоточился на ее исследовании, все остальные теоретические изыскания без надежды на быструю окупаемость были прикрыты. Тема, разрабатываемая Павлом, оказалась в их числе. А чтобы младший научный сотрудник не бездельничал и не смотрел на сторону в поисках щедрой руки, Даймлер прихватил его с собой. Все-таки признал, скотина, пусть и косвенно, что Павел – талант.

С большим трудом уцелев в той передряге, Симанский вернулся в «Меркурий». Тему его не то чтобы открыли заново, но разрешили заниматься ею в свободное от работы на Даймлера время. Крошки с барского стола – это все же лучше, чем ничего. Так прошло восемнадцать лет. И вот, когда Симанский почти достиг прорыва, когда он как никогда был близок к результату, его тему опять закрыли. Уже окончательно, без какого-либо выбора. И снова из-за Аномалии. Вернее, выбор был – или опять в рабство к Даймлеру, или увольнение. Более того, во втором случае Павел оказывался на улице с пустыми руками – все его разработки принадлежали «Меркурию». Покрутившись в курилках, Симанский выяснил, что все темы, не относящиеся к Аномалии, закрыл лично Даймлер. Симанский вспылил, хлопнул дверью, а поостыв, решил отомстить. Терять ему было нечего.

Экспедиция профессора Лазерсона в Зону подвернулась как нельзя вовремя. Вписаться в нее оказалось не так уж и сложно – профессор не возражал, ему, похоже, вообще было все равно, кто из специалистов пойдет с ним в Зону.

– Ну а дальше все просто: купил у сталкеров карту с проложенным маршрутом, да только хреновый из меня следопыт оказался, – закончил Симанский. Помолчал немного и добавил: – Когда ты только что закончил университет, подобное воспринимается легко. Да, неприятно, обидно, но не смертельно. Но когда ты двадцать лет жизни вложил в работу, когда стоишь на пороге открытия, а тебя вот так вот…

Он закашлялся и потянулся к бутылке. Выдавил в рот последние капли и невесело скривился:

– Обслуживание в этом отеле явно не на высоте.

– И что же ты собирался сделать? – спросил Олег.

– Свалить от вас при первой возможности и сорвать этому говнюку эксперимент, – просто ответил биолог.

– А кровь на куртке откуда? Специально для нас инсталляцию устроил или случилось что?

– Случилось. Кровь неожиданно пошла носом. Заметил, когда все пузо заляпал. Возвращаться назад не стал – вдруг кто-то из вас уже проснулся, а двигаться дальше в таком виде – только волкам привет передавать.

– Каким образом ты собирался сорвать эксперимент?

– Для начала думал вывести из строя источники энергии, они довольно хрупкие: металлическим ломом пройтись – и готово. А дальше по обстоятельствам, – прозвучал уклончивый ответ, и у Олега создалось впечатление, что Симанский темнит.

– Про детей знаешь что-нибудь?

– А, так ты тут из-за них… Герой-освободитель… За медаль стараешься или по личной инициативе? – Симанский заворочался, меняя позу. – Этот дебил Даймлер считает, что детский мозг более гибок и восприимчив к контакту. Сейчас в связке с Аномалией находится Анита, и хрен ее знает, жива она или нет. Думаю, нет – все-таки восемнадцать лет торчит там. Вот и Даймлер, скорее всего, того же мнения и собирается заменить ее кем-то помоложе. А может, добавить к ней еще кого-нибудь.

Симанский подождал, пока Гончар закончит чертыхаться.

– Вот-вот, единственное, что остается, – материться, потому что помочь им ты не сможешь. Если я ничего не напутал, то эксперимент начнут уже завтра утром. Только не думаю, что у Даймлера все пройдет гладко, он ведь у нас гений, а гении на мелочи не размениваются, они стратеги, деталями не заморачиваются, так что первый блин у него выйдет комом. Да и остальные тоже. А когда эта партия детишек закончится, сгоняют за следующей, потому что, когда вместе сходятся два упыря, один от науки, другой от бизнеса, так и получается.

– Ну, передо мной-то праведника можешь не изображать, – усмехнулся Гончар. – Ты ведь тоже из таких – не детей спасать шел, а обиду свою вымещать.

– Зато ты у нас герой! – тут же нашелся Симанский. – Только вот толку от твоего героизма – чуть: сидишь со мной в грязном подвале, совесть успокаиваешь, хотя мог бы просто не доводить до этого. Я сейчас не столько про тебя, сколько про всю вашу организацию – ведь целый год у вас под носом подготовка шла, а вы и не в курсе.

Олег сначала хотел ответить, потом просто вмазать Симанскому – кулаки сжались сами собой, – но ничего не сделал. Павел, почувствовав его состояние, усмехнулся:

– Ну врежь мне, я же вижу, что хочется. Давай, может, полегчает.

Нет, не полегчает, хотел сказать Гончар, но его опередил протяжный скрип, и в приоткрывшуюся дверь пинком втолкнули человека. Шатаясь, тот пробежал несколько шагов, пока не растянулся на полу. Его руки были связаны за спиной. Он попытался подняться на ноги, но полы то ли накидки, то ли длинной рубахи мешали.

– Толян, ты? – приглядевшись, спросил Гончар.

– Ага, я. – Косорылый зло выругался. – Значит, не только мы облажались.

– Что с Мартиной? Вы видели детей? Катя и ее сын с ними?

Косорылый молча пыхтел, пытаясь ослабить стяжку. Гончар поднялся и освободил его. Толик принялся растирать запястья, ругаясь сквозь зубы.

– А что, мадам Нойер тоже тут? – изумлялся меж тем Симанский. – Может, и профессор бродит где-то неподалеку?

– Профессор погиб, – коротко бросил Гончар.

– Ты его знаешь? Кто это? – Толику наконец удалось подняться на ноги и теперь он вглядывался в темноту, стараясь рассмотреть второго пленника.

– Биолог экспедиции, – ответил Гончар. – Что случилось?

Толик молчал, подозрительно косясь на Симанского.

– Пока будем считать, что он на нашей стороне. Рассказывай.

Больше упрашивать Косорылого не пришлось.

…Как он и предполагал, детей держали в