Крики сержанта, пусть тихо, но все же дошли до гостиной, где все сидели. Гарп подскочил первым, за ним последовал Норман, но инспектор постарался обоих успокоить и вернуть на места.

– Господа, этот короткий крик принадлежит моему спутнику и, поверьте не стоит ваших тревог. Подобное я слышал утром, тогда ему приснился кошмар, и думается мне, что, укладывая вашу дочь, мистер Брукс, этот болван позволил себе задремать.

– Что если на него напали? – прервал его Норман.

– Тогда бы сержант Хилл не кричал, а мы бы услышали звуки выстрелов.

– Мне будет спокойней, если я выясню причину, – ответил Гарп и тяжело встал. Покачиваясь, он направился к выходу.

Норман сощурил взгляд на инспектора.

– Сдается мне, мистер Льюис, вас не заботит судьба моей семьи, – произнес он вяло.

– Она меня волнует ровно настолько, насколько должна, – Чарльз встретился с ним взглядом, – поверьте, среди нас есть безразличный человек, но это не я.

После этой фразы оба замолчали.

Гарп встретил сержанта у лестницы, ведущей на второй этаж, и они вместе вернулись в гостиную, где Оливер подтвердил версию инспектора. После того как все собрались в комнате, Чарльз встал и занял место у окна, чтобы всем его было прекрасно видно. Хлопнув дважды в ладоши, чтобы привлечь е себе внимание, он начал:

– Итак, что мы имеем: явная попытка ограбления, нападавшие – местная банда, называющая себя «Тени Севера».

– Нападавших было… – инспектор поднял кисть и приготовился загибать пальцы.

– Трое скрылись на лодке вместе с доктором, – включился в процесс сержант.

– Двое лежат здесь, – небрежно сказал Норман и рукой с бутылкой указал на тела, накрытые тканью.

– Значит, пятеро, – Чарльз смотрел на получившийся кулак.

– Был еще один, тот, что меня ранил, – вмешался Гарп, держа по привычке руку на шее в области пореза, – ранил ножом, таким же или подобным был убит один из нападавших.

– Тогда их было шестеро, – задумался инспектор, – но что стало причиной их ссоры?

– Делить им было нечего, они ничего не взяли, – сказал Норман.

– Веротяно, один из них был в банде, только чтобы подорвать дверь тайника? – предположил сержант.

– Звучит логично, а раз он не справился, то его решили убить, так как изначально не собирались брать в долю. Он унес ноги и, думаю, мы его больше не увидим, – добавил Чарльз и обратился к Норману: – Скажите, насколько ценны вещи, которые хранятся в тайнике?

– Там нет ничего ценного. Эта дверь не открывалась со смерти отца Саманты. Откуда они узнали про тайник, которым наша семья не пользуется? – спросил Норман и посмотрел на дворецкого, который к тому моменту вжался в кресло в углу комнату и выглядел растерянно.

– Хороший вопрос, мистер Гейл, ваш черед говорить, – инспектор сделал шаг в сторону дворецкого.

– Я ничего им не говорил, – Джонатан едва сдерживал слезы, – мой сын… он хотел взять совсем немного, только чтобы ему хватило денег уплыть в Америку, так он сказал… Он так плохо выглядел, я не мог ему отказать, но теперь стыд сжигает меня изнутри.

– Касательно того, что он ваш сын, – Чарльз пристально уставился на дворецкого, считывая каждое его действие, подтверждающее или опровергающее его слова: пока дворецкий не врал. – С чего вы взяли, что один из нападавших ваш сын?

– Он появился неделю назад, накануне моего отъезда за доктором, и принес письма, которые я писал… своей даме… – Джонатан издал тихий всхлип. – Эти письма тайна, как и наш роман. Мы встречались изредка, и каждая ночь была для меня наградой…

– Ваши романтические похождения нас не интересуют, – прервал его инспектор. – Вам этого хватило, чтобы поверить в то, что он ваш сын?

– Да, но и его глаза, они напомнили мне ее…

– Достаточно, я думаю, что вас обвели вокруг пальца, – подытожил инспектор.

– А письма они могли найти в одном из домов, которые ограбили до этого, – продолжил его версию сержант. – Я согласен с инспектором Льюисом, все выглядит, как обман.

– О чем вы с ним говорили, когда встречались?

– Я пытался его убедить покинуть город, я даже отдал ему свои сбережения, но он был непреклонен.

– Он говорил о тайнике?

– Нет, спросил лишь, где кабинет мистера Брукса.

– И что вы ему ответили?

Джонатан виновато посмотрел на Нормана и неуверенно ответил:

– То, что найдет он там лишь пустые бутылки.

Сержант усмехнулся, глядя, как Норман под эти слова открывает очередную бутылку бренди.

– Когда вы договорились встретиться следующий раз? – спросил Чарльз.

– Завтра утром, на нашем месте, в старом квартале, я могу показать.

– Вы завтра отправитесь с ним на встречу, а Гарп составит вам компанию, – Чарльз посмотрел на Гарпа. – Как вы себя чувствуете?

– Достаточно хорошо для утренней прогулки.

– Может, мне пойти? – предложил сержант Оливер Хилл.

– Нам стоит проверить пару мест, где предположительно могут быть преступники. Гарп, у меня к вам будет просьба.

– Слушаю.

– Возьмите его живым.

Нора появилась в комнате в тот момент, когда Гарп утвердительно кивнул, и пригласила всех на ужин.

5

Чердак особняка походил больше на полноценный жилой этаж, нежели на подсобное помещение. Если бы не полная запущенность, гораздо более явная, чем на остальных этажах, помещение сгодилось бы для жилья с условиями лучше тех, в которых проживали местные жители. Старая мебель, небрежно покрытая серой от пыли тканью, создавала иллюзию застывших призраков, мирно стоящих в темноте. Все пространство было разделено на несколько комнат, большая часть которых была завалена ненужными вещами, спустя несколько десятков лет ставшими довольно дорогими и ушедшими с молотка за приличную цену. Сейчас ценности они не представляли как для владельцев дома, так и для неожиданного гостя.

Сперва Ману планировал остаться на первом этаже и послушать беседу полицейских, но Голос четко дал понять, что делать этого не стоит. Стоило попасть в этом дом, как Голос стал наглее вторгаться в его разум. В прошлом Ману мог не слышать его неделями, каждый раз содрогаясь от его появления. За последние сутки он звучал в его голове достаточно часто, чтобы магический эффект, заставляющий трепетать, ослаб, даже вызывал легкое раздражение. В такие моменты Ману ощущал себя марионеткой без собственной воли, чего прежде с ним не случалось. Но мысли ослушаться Голос не возникало. Он поступил так единожды и чуть было не поплатился собственной жизнью.

Было у Голоса и еще одно удивительное свойство: он залечивал раны. Любой порез или пулевое ранение затягивались в течение нескольких часов практически бесследно. Процесс этот проходил