Шрифт:
Закладка:
При всем том полагаю, что игра безусловно стоит свеч, так как автор выступает искусным и прекрасно вооруженным бойцом в защиту содержательной поэзии.
10.V.71. Ю. Андреев
Хорошо, все это осуществимо и, во всяком случае, преодолимо. Я поднимаюсь, благодарю Чепурова за приглашение и не отказываю себе в удовольствии уязвить противника. Захожу к Кондрашову и со всею смиренностью говорю ему:
— Георгий Филимонович, хочу выразить вам удовлетворение — вы дали мою рукопись компетентному критику, и его рецензия несомненно послужит улучшению рукописи. Замечания его я обдумаю и довольно скоро реализую.
На меня поднимаются рыбьи глаза и тусклый голос говорит: — Вам предстоит большая работа. Замечания рецензента очень серьезные. К ним надо отнестись со всей ответственностью. У вас нет партийности…
— Всё это я знаю, рецензию я внимательно прочел, и теперь ожидаю редакционного заключения.
По закону, издательство — на основании официальной рецензии — должно прислать, и безотлагательно, свое заключение. Но я спокоен: редакционное заключение предрешено, в нем не может быть ничего другого, чем в рецензии. На прощание Кондрашов меня пугает:
— Может быть мы закажем вторую рецензию. Мы имеем обыкновение одной не ограничиваться. Так что работать над рукописью рано. Ждите.
Я жду. Жду месяц, жду второй. Снова издательство молчит. Уже истек год с того дня, как я сделал свой первый шахматный ход, и к годовщине белые делают второй ход — я посылаю Кондрашову новое
ЗАЯВЛЕНИЕ
Ровно год назад я отдал в Издательство рукопись книги «Материя стиха», написанной мною без договора, но по фактическому заказу Издательства. С тех пор я получил — в середине мая — одну рецензию, подписанную Ю. Андреевым, и содержащую весьма верные и, с моей точки зрения, вполне исполнимые пожелания и рекомендации, — учтя их, автор безусловно улучшит свою рукопись. Поскольку никаких иных указаний Издательство мне не давало, я рассматриваю рецензию Ю. Андреева как выражение мнения редакции.
В настоящее время я работаю над рукописью, стремясь по возможности учесть пожелания рецензента и, следовательно, Издательства. Надеюсь завершить доработку рукописи в сентябре с. г.
6 июля 1971.
Теперь ответ не заставил себя ждать. Вступил в действие тот же закон, о котором я говорил выше: если в течение известного периода издательство не отвергло рукопись, она автоматически считается принятой, и тогда автор может по суду требовать ее издания и уже во всяком случае немедленной оплаты. А прошел уже год — срок вполне достаточный, чтобы автор выиграл дело. Теперь Кондрашов отвечает на ход белых — черные делают свой, правда, нарушая правило — как если бы, например, слон пошел по горизонтали, словно ладья, или конь перескочил через четыре клетки. Ход черных — это долгожданное «Редакционное заключение». (Приложение 5.)
Я читал, перечитывал и глазам своим не верил. «Заключение», убивавшее мою рукопись, поразило меня не выводом, нет, — к этому я был давно готов, — а цинизмом. Оно было написано в расчете на читателя, не видевшего ни моей рукописи, ни рецензии Андреева. Между тем, адресовано оно было мне, знавшему оба текста. Начинается «Заключение» с окрика: автор не имел права считать рецензию Андреева «выражением мнения редакции», потому что «по установленному порядку» должен был «в первую очередь ознакомиться с редакционным заключением». Но ведь никакого «Заключения» не было, а рецензия была, как же автор мог выполнить «установленное положение» и знакомиться с тем, чего не было?
Далее оно утверждает, что Ю. Андреев высоко оценивает не мою рукопись, а «возможности автора, как ученого вообще», и, что «положительное суждение» рецензента не имеет отношения к «конкретной оценке»… «Материи стиха».
Как так? «Большой, интересный труд специалиста, владеющего анализом…» Или: «Свою методологию автор применяет с большим чувством историзма…» Применяет, а не, скажем, «мог бы применить»! Или: «…в работе… есть все данные, чтобы стать замечательным явлением советского литературоведения». Разве все это — «о возможностях автора», а не о рукописи?
Ну, а насчет того, что «Издательство Советский писатель» призвано издавать произведения; посвященные современности… и т. д., до решений XXIV съезда КПСС — все это рассуждения фальшивые, опровергаемые первым же проспектом издательства. Оно выпускало в свет книги Лидии Гинзбург — «О лирике» и «О психологической прозе», Павла Громова — «Блок, его предшественники и современники», А. Чичерина — «Возникновение романа-эпопеи» и бесконечное множество других. Это утверждение столь же цинично, как предыдущие.
Дальше раздуты отдельные замечания Ю. Андреева, причем замечания сохранены те же, только изложены они свирепо. И вывод — противоположный. Ю. Андреев считает, что рукопись нужно «доработать» и «шлифовать». Редакционное «Заключение» утверждает, что его, Андреева, замечания «требуют коренного пересмотра концепции» всей книги, что «существенные недочеты» рукописи «результат крупных ошибочных положений методологического характера, которые легли в основание рукописи».
Прочел автор-оптимист и вскипел. Автор-скептик безуспешно пытался его успокоить.
Автор-скептик: Возмущаться нет смысла — этим делу не поможешь. Они решили не издавать книгу, какими бы достоинствами она не обладала. Разве можно их заставить сделать то, чего они не желают?
Автор-оптимист: Можно. Они нарушают закон. Их «Заключение» противоречит официальной рецензии, они же прикидываются, будто соответствует. Они мошенники. У нас в руках оба документа; всякий увидит, что они противоречат друг другу. Кретины: так глупо, так грубо работают!.. Нет, они сами себя наказали.
Автор-скептик: Не будь смешным. Они позволяют себе быть кретинами, работать грубо и писать что попало, потому что всё это могут делать безнаказанно. Знаешь ли ты, кто написал это редакционное заключение? Николай Васильевич Лесючевский, это факт достоверный. А уж Лесючевский знает, что делает: в ЦК поддержат его, а не тебя. Да и в КГБ он свой человек; будешь слишком много позволять себе, прижмут.
Оптимист: Но ведь есть юридическая сторона всего этого дела? Законы? Суд? Лесючевский и Кондрашов нарушают законы. Это легко доказать.
Скептик: А кто станет слушать твои доказательства? Читать твои объяснения? Лесючевский и Кондрашов будут над тобой издеваться и, главное, бесить тебя наглой безнаказанностью своих действий. А ты будешь писать жалобы. Их издевательства будут умножаться, наглость — расти, а твои жалобы будут все длиннее и всё возмущеннее. Чем длиннее и чем возмущеннее они будут, тем меньше начальство станет их читать и обращать на них внимание.
