— Обойдемся паяльной лампой, — твердо сказал я, заметив выражение лица Циркулева.

Метод сработал. После локального нагрева детали наконец состыковались. Вороножский с умным видом кивал, бормоча что-то про «правильную трансформацию металла под воздействием стихии огня».

Но главная проблема ждала нас впереди. Когда начали монтировать систему охлаждения, выяснилось, что насос, привезенный из Германии, работает от напряжения сто десять вольт, а наша сеть выдает все сто двадцать семь.

— Что ж вы раньше не сказали? — возмутился главный энергетик. — Теперь придется искать трансформатор, а это неделя как минимум.

— Никаких трансформаторов! — вдруг решительно заявил Вороножский. — Они искажают природные энергетические потоки. У меня есть идея получше…

Он извлек из бездонного саквояжа моток странной проволоки, похожей на медную, но с каким-то зеленоватым оттенком:

— Вот! Особый сплав с добавлением редкоземельных металлов. Если намотать из него катушку определенным образом, он поможет.

К моему изумлению, его самодельное устройство действительно решило проблему. Насос заработал как часы, хотя никто, включая самого профессора, толком не мог объяснить, почему.

— Все дело в правильной геометрии намотки, — загадочно улыбался Вороножский, поглаживая колбу с «Артуром». — И конечно, в том, что мы установили катушку точно по оси север-юг.

Уже вечерело, когда основные монтажные работы были завершены. Я оглядел цех, преобразившийся за один день. Массивный реактор поблескивал свежей краской, вокруг него змеились трубопроводы и кабели. Завтра предстоял первый пробный запуск.

— Все готово к церемонии освящения! — торжественно объявил Вороножский. — Я уже приготовил мел для пентаграммы и специальные свечи.

— Думаю, это мы отложим на завтра, — поспешно сказал я. — А сейчас всем пора отдыхать.

Начало испытаний мы назначили на шесть вечера. Вороножский настаивал именно на этом времени, что-то бормоча про «час Меркурия» и «благоприятное расположение звезд». Впрочем, это совпадало с окончанием монтажа системы охлаждения, так что я не возражал.

Огромный реактор тихо гудел, мерно вращая лопасти мешалки. Профессор колдовал над панелью управления, то и дело сверяясь с записями и шепча что-то колбе с катализатором. В углу цеха Варвара готовила испытательный стенд, раскладывая измерительные приборы с той педантичной аккуратностью, которая всегда проявлялась у нее в важные моменты.

— Температура стабилизировалась, — доложил Циркулев, сверяясь с показаниями термометров. — Можно начинать подачу исходных компонентов.

Вороножский поднял руку:

— Одну минуту! — он достал из кармана халата маленький серебряный колокольчик. — Нужно правильно настроить молекулярные вибрации.

Под изумленными взглядами присутствующих он начал медленно обходить реактор, позвякивая колокольчиком. Варвара фыркнула, но тут же сделала серьезное лицо, когда я взглянул в ее сторону.

— Теперь можно, — наконец объявил профессор. — Артур говорит, что момент идеальный.

Первая партия синтетического каучука должна была пойти на изготовление амортизаторов для нашего грузовика. Я затаил дыхание, когда Вороножский начал добавлять катализатор в реакционную массу.

Густая смесь начала мутнеть, приобретая характерный молочно-белый оттенок. Вороножский припал к смотровому окну реактора, бормоча что-то про «правильное направление вихрей» и «гармонию потоков». Циркулев методично записывал показания приборов, время от времени вполголоса ругая незаточенный карандаш.

Внезапно из реактора донесся странный булькающий звук. Варвара встревоженно подалась вперед:

— Давление растет быстрее, чем мы рассчитывали…

— Это нормально! — воскликнул Вороножский. — Артур всегда так реагирует на первое знакомство с новым оборудованием. Нужно только… — он полез в карман и достал какой-то металлический амулет, — … правильно успокоить процесс.

Но не успел он договорить, как реактор издал протяжный свист, и из клапана вырвалась струя пара.

— Температура за критической отметкой! — Циркулев бросился к панели управления.

— Отключаем мешалку! — скомандовал я.

— Нет-нет, что вы делаете! — Вороножский метнулся к реактору. — Наоборот, нужно увеличить скорость перемешивания. И срочно добавить стабилизатор!

К моему удивлению, его неожиданное решение сработало. Через несколько минут процесс стабилизировался, а датчики показали резкое падение давления. Когда мы через час выгрузили первую партию материала, он оказался даже лучше лабораторных образцов.

— Поразительная эластичность, — пробормотала Варвара, растягивая полоску каучука. — И смотрите, какая однородная структура.

Звонарев, до этого молча наблюдавший за процессом, вдруг хлопнул себя по лбу:

— А что если… — он схватил образец и поднес к лампе. — Глядите, материал почти прозрачный! Это же открывает совершенно новые возможности.

Вороножский просиял:

— Я же говорил, что повышенное давление создает особую кристаллическую решетку! Все дело в правильной ориентации молекул относительно магнитного поля Земли.

Варвара склонилась над испытательным стендом, где был закреплен новый амортизатор. Ее темные волосы выбились из-под косынки, когда она быстрым движением запустила механизм нагружения. Я заметил, как она украдкой бросила взгляд в мою сторону и чуть покраснела, когда встретилась со мной глазами.

— Смотрите! — воскликнула она, стараясь скрыть смущение за деловым тоном. — Совершенно другая характеристика демпфирования. Такой плавной кривой я еще не видела.

Звонарев, взъерошенный больше обычного, уже строчил карандашом в своем блокноте:

— Это полностью меняет концепцию подвески. Можно сделать ее гораздо мягче, не теряя в устойчивости. А если добавить еще прогрессивную характеристику.

— И разместить точки крепления по золотому сечению! — подхватил Вороножский. — Я давно заметил, что природные соотношения улучшают параметры изделия.

Его прервал громкий хлопок со стороны испытательного стенда. Один из образцов неожиданно лопнул, но вместо обычного разрыва случилось другое.

— Невероятно! — Варвара подбежала к стенду, на секунду задев меня плечом и тут же смущенно отстранившись. — Материал не порвался, а кристаллизовался под нагрузкой. Смотрите, какая упорядоченная структура!

Циркулев немедленно достал лупу:

— Действительно… При критической нагрузке происходит фазовый переход. Никогда такого не видел.

— Я же говорил про магнитное поле! — торжествующе воскликнул Вороножский, но вдруг замер. — Постойте-ка… Артур что-то хочет сказать…

Он поднес колбу с катализатором к глазам:

— Да-да, понимаю… Конечно! Нам нужно попробовать добавить в состав немного порошка железа. Тогда материал будет реагировать на магнитное поле!

Я хотел было отмахнуться от очередной причуды профессора, но что-то в его словах зацепило мое внимание. Если каучук действительно можно сделать чувствительным к магнитному полю, можно сделать совершенно уникальный продукт.

— Я сейчас! — Вороножский метнулся к саквояжу и извлек оттуда пакетик с мелким серым порошком. — Это особый магнетит, собранный при полнолунии у подножия Магнитной горы.

Варвара уже готовила новую порцию каучука для эксперимента:

— Какую концентрацию порошка будем добавлять, Борис Ильич?

— Три процента! — уверенно заявил профессор. — Число три имеет особое значение в алхимии… А