Ганин подрулил к началу мола, и тут картина для меня прояснилась. Второй, верхний ярус мола был на самом деле первым – именно на него человек или машина попадает с береговой насыпи. Первый же ярус опущен к самой кромке воды и является как бы «нулевым». То есть на первый ярус надо спускаться, а на второй подниматься не надо – в него плавно переходит прибрежная бетонная дорога.

– Понял теперь?

– Понял. Ты где сидел?

– Вон там.

Ганин указал в район изгиба мола, где он поворачивает влево и из перпендикуляра по отношению к берегу превращается практически в параллель.

– То есть отсюда метров двести?

– Где-то так.

– А ты сидел до поворота или уже после него?

– До, конечно. Иначе он бы меня заметил. Отсюда, видишь, левая сторона нижнего яруса до поворота не видна совсем. А после – все как на ладони. Вон, дедули сидят, корюшку ловят…

– Понятно. Значит, клиент наш приехал или пришел сюда, чтобы избавиться от коробочки, и бросил ее тебе на голову. Тебя он не заметил. А что, ветер, что ли, вчера был?

– Не ветер, а ветерок. Если бы не ветерок, коробочка в море бы упала. А так ее ветерком под эстакаду на меня и задуло.

– И ты за обидчиком не погнался?

– Такуя, ну естественно нет! Таких коробочек только в Немуро в одном на улицах миллионы валяются. Подумал сначала, школьники бросили. Японские дети-то, ты знаешь, сейчас не те, что в твое доисторическое время были. Мусорят, как наши, ни банки, ни коробки, ни пакеты за собой не убирают. Я ее сначала даже и поднимать не стал, она в камни свалилась. Потом уж мне надоело все на спиннинг безжизненный пялиться – тут я пакетик внутри и разглядел.

– Ладно, давай, Ганин, поедем дальше, а то двенадцать скоро.

– Куда теперь?

– Здесь, в Котохире, Ольга из ресторана живет. С Мариной. Осима проверил, в ресторане их нет, так что они должны быть дома.

– Адрес есть?

– Адрес есть.

– Отдельный дом или многоэтажка?

– Отдельный. Они полдома снимают.

– Красиво живут девушки!

– Это японский дом, Ганин, особо не развернешься. Но, с другой стороны, они из грабовского гнезда сюда попали, так что, может, и ничего условия.

– Ладно, поехали с этой мастерицей художественной фотографии разговаривать. А заодно и с зазнобой нашего Игнатьева.

– С кем, с кем?

– С зазнобой. Это та, по которой мужик сохнет.

– Нарита нам с тобой вчера сказал, что мужик не сохнет.

– А вот это мы сейчас и проверим.

Нужный дом оказался в трех минутах езды и стоял, можно сказать, «у самого синего моря».

– Давай, Ганин, пошли крушить гармонию!

Я толкнул дверцу и вытащил себя на воздух, подумав при этом, что известный трюк барона Мюнхгаузена с вытаскиванием самого себя за волосы из болота – не такая уж и феня. Если бы не Ганин, я бы тоже ухватил себя за волосы и потянул что есть силы, только чтобы побыстрее вылезти из этого низенького «Опеля».

– Если ты хочешь крушить, то почему нет. Я, собственно, вчера уже эту самую гармонию покрушил немного. Гармонично эти мацумотовские козлы сложены!..

Как только мы ступили на асфальт перед домом, раздался рев мотора, а за ним – скрежет тормозов. В нас с Ганиным практически уткнулась двухдверная серебристая «Тойота Старлет», на которой обычно ездят по супермаркетам незакомплексованные домохозяйки в бигудях и фартуках. Но в этом «Старлете» сидели не домохозяйки, а моя «тень» Сато и еще один крепенький паренек явно из осимовского подворья, который сидел за рулем. Оба были в штатском и, по всей видимости, «пасли» домик по приказу свыше. Сато оглядел нас с ног до головы, что-то тихо сказал водителю, тот врубил задний ход, и машина вернулась на исходную позицию в тень высоченного тополя.

– Немая сцена, – прокомментировал их наезд-отъезд озадаченный Ганин. – Почему это они с нами не разговаривают? Это же Сато, да? Может, мы их обидели чем, а, Такуя?

– Сато, Сато. Недавно, наверное, приехал. Осима мне предлагал его попросить меня сюда отвезти.

– А ты отказался?

– Нет, согласился! Пошли давай!.. Ты в разговоре нашем полегче, ладно, Ганин?

– Я, пожалуй, вообще молчать буду, как Сато.

Серый дом – точнее все-таки серенький домик – был абсолютно ничем не примечателен. Два этажа, два входа, разнесенные по бокам, пустой открытый гараж, огород, засаженный баклажанами, зеленым перцем и, что меня удивило, кабачками. Кабачки в Японии – редкость. Как их готовить и тем более есть, мало кто знает. А тут на грядках лежали небольшие пока, но многообещающие карапузики.

Я позвонил в ту дверь с табличкой, на которой катаканой было выведено «Марина Усорюцэба то Орига Садзоноба». За дверью послышался легкий женский голос:

– Марин, ты? Я в душе! Не заперто!

– Ничего девчонки не боятся, – съехидничал у меня за спиной Ганин. – Ни серого волка, ни Джека-отравителя.

– Заходить будем? Или постоим?

– Она же сказала, открыто.

– Она Марине сказала.

– А ты, случайно, не Марина?

– Нет. И ты, как я вижу, тоже.

– Ну тогда пойдем с Сато и его водилой пиво пить – девушки долго моются. У нас минимум полчаса есть.

– Гигиенист ты наш! Ладно уж, давай рискнем. Может, нам еще и покажут чего по случаю воскресенья…

Я открыл дверь, и мы с Ганиным вошли.

Интерьер домика – вернее, той его части, куда мы попали, был еще менее выразителен и оригинален, чем внешний дизайн. Стандартная прихожая, несколько пар босоножек и кроссовок перед порожком. Налево общая комната с большим диваном, креслами, телевизором и прочей громкоговорящей и не менее громко орущей электроникой. Направо кухонька и ванная, откуда доносились шум воды и легкое пение. Впереди была лестница на второй этаж, где, по информации Осимы, должно быть еще не менее двух комнат.

Мы с Ганиным расположились в креслах в центральной комнате, и Ганин даже потянулся к пульту, чтобы включить телевизор, но я цыкнул на него, и он от своих плебейских намерений отказался. На месте ему не сиделось – такой вот энергичный и непоседливый мой друг Ганин, – и он стал перебирать компакт-диски, наваленные на нижней полке журнального столика.

– Ну что? – поинтересовался я. – Что наши красавицы слушают?

– Да так, попса одна.

– Что?

– Поп-музыка дешевая одна. Алсу, Марина Хлебникова, «Любэ» – джентльменский набор, в общем.

– А тебе все Окуджаву подавай с Высоцким?

– Да нет, я бы от «Аквариума» не отказался. Или от «ДДТ».

Здесь дверь в ванную отворилась с мышиным писком, и в комнату вошла эта самая Ольга. Она, слава богу, додумалась обернуться ниже подмышек