Как выяснялось, у Мацумото проблемы не только с грамматикой, но и с идиоматикой.

– Такую! С которой Магомет к горе шел!

– Что ты мне все про Магомета?

– Так, ладно, это все лирика, не поддающаяся рациональному объяснению. Давай по делу. Ты с Грабовым сколько работал?

– Какое это имеет значение?

– Да, в общем, никакого, – согласился я.

– Тогда чего спрашиваешь?

– Музыка навеяла.

– Какая музыка?

– Рок-н-ролл. Давай-ка, Мацумото, порок-н-роллим малость, а?

– Чего?

– Кто послал Ханэду и Хаяси в фотоателье?

– Не знаю.

– Ты?

– Говорю, не знаю!

– Врешь! Чтобы твои «шестерки» без тебя хоть пальцем пошевелили – не верю! Я вашу субординацию себе хорошо представляю. Без твоего приказа за фотографиями они бы не сунулись.

– Не буду ничего говорить. Это что, допрос? Осима-сан, это допрос, да?! – взревел Мацумото.

– Нет, это не допрос, и вы можете не отвечать майору Минамото, – неожиданно твердым тоном отреагировал Осима. – Но я бы рекомендовал вам все-таки ответить на эти вопросы. Все равно не сегодня завтра, пускай и в присутствии ваших адвокатов, вы эти вопросы услышите.

– Ничего говорить не буду.

Мне понадобилось на время сменить тему.

– Хорошо. Тогда скажи хотя бы, как тебе удалось договориться с Грабовым о закупке у него краба в этом году по пять тысяч за тонну? Это же демпинг самый настоящий.

– Откуда ты об этом знаешь?

Мой вопрос не только застал Мацумото врасплох, но и попал в болевую точку. По его реакции стало понятно, что он давно уже пытается определить источник информации, сдающий нам такие вот перченые факты.

– Я за это деньги получаю.

– Твоя получка – это не деньги.

– А у тебя, значит, деньги?

– Да побольше твоего будет.

– Тогда что же ты, милый друг, вдруг стал так мелочиться? Выкладывал же до этого по десять тысяч – и ничего. С чего вдруг такая рачительность?

– У меня финансовые проблемы, – буркнул Мацумото.

– Чтоб у такого орла да финансовые проблемы – в жизнь не поверю!

– Ну не верь, твое дело.

Тут вдруг опять встрял Осима:

– За последние две недели, Мацумото-сан, в Саппоро вы сняли наличными с четырех своих основных банковских счетов, двух личных и двух корпоративных… сейчас гляну, сколько.

Капитан опять порылся на столе и достал теперь зеленую папку.

– Так, значит, из банка «Токио-Мицубиси» – тридцать миллионов йен, из банка «Хоккайдо» – еще тридцать миллионов, из «Северо-Тихоокеанского» – сорок четыре миллиона, и из банка «Сумитомо» – десять миллионов. Документики у нас на это имеются.

Я еле удержался от аплодисментов и возгласов «браво». Нет, определенно Осима – герой не моего романа, но уважения он заслуживает самого глубокого. Копает медленно, но верно, и все, главное, в нужном направлении.

– Какое вам дело до моих денег? – взвился Мацумото. – Я вас посажу за то, что вы залезли в мои банковские счета! Это подсудное дело!

– А я не идиот, Мацумото-сан, – продолжал Осима размеренно и с чувством собственного достоинства. – Я не собираюсь трясти вот этими данными на суде. Зачем мне подводить солидные банки? У них и так масса своих проблем – плохие кредиты, дефицит оборотных средств. Газеты-то небось читаете?

– Читаю, – сник Мацумото.

– Это я вам по дружбе говорю. Это вообще между нами троими останется. Так ведь, Минамото-сан?

– Конечно-конечно. Зачем нам усугублять банкам их и без того тяжелейшую ситуацию?.. Так чего это вы вдруг сняли вот так сразу такую солидную сумму?

– Да и сумму какую-то странную, некруглую – сто четырнадцать миллионов, – поддержал меня Осима.

– Не ваше дело! Это мои деньги! – опять зарычал наш ласковый и нежный зверь.

Тут мне на глаза попалась газета «Асахи», лежащая на журнальном столике, за которым мы вели нашу мирную беседу.

– Это свежая газета, Осима-сан? А вчерашней… Нет, вчера суббота была. Позавчерашней, за пятницу, нет?

– На полке под столиком лежит, – ответил, не удостоившись нагнуться, Осима.

Я пошарил в стопке газет под массивной, отливающей шоколадом столешницей, извлек на свет пятничный номер «Асахи», развернул его на странице с биржевыми новостями и развеял свои сомнения.

– Сумма, Осима-сан, как раз не странная. И между нами, девочками, очень даже круглая.

Я скосил глаза на Мацумото и по его постепенному вдавливанию в кресло и блекнущему взгляду понял, что попал в десятку.

– Чего ж в ней круглого? – продолжал недоумевать Осима.

– А вот, гляньте сюда.

Я ткнул пальцем в первую строчку таблицы обменных курсов валют.

– Видите?

– Вижу. Один доллар США – сто двенадцать йен. Не самый высокий, надо сказать, курс для йены.

– Ну вот и ответ, не так ли, гражданин Мацумото?

Мацумото бросил в меня свой злобный взгляд и скрипнул зубами, а до Осимы все еще не доходил смысл моих биржевых изысканий.

– К чему вы это, господин майор?

– Сто двенадцать йен за один доллар – это биржевой курс. Так?

– Так, наверное.

– Что значит «наверное»?

– Я в этом не очень…

– Но при продаже наличной иностранной валюты клиенту наши банки набрасывают сверху еще две йены. Они за счет этого и живут, собственно говоря. Две йены здесь, две йены там… С миру по нитке – нудисту плавки!

– Какому нудисту? – испугался Осима.

– А вот этому вот, – указал я на Мацумото. – Вы ведь голеньким у нас остались после такой операции, разве нет?

Мацумото опять не удостоил меня ответа, он демонстративно разглядывал потолок у себя над головой.

– При обращении ста четырнадцати миллионов йен в наличные американские доллары выходит ровно миллион. И сумма эта кажется мне весьма подозрительной.

– Чего в ней подозрительного? – очнулся Мацумото.

– Круглая слишком. Да еще наличными. И не пытайся мне втюхивать про какой-нибудь срочный контракт с проплатой наличными! Миллион долларов – это миллион долларов!

– А чем это они тебе так не нравятся?

Я вперил свой взор в загнанного в угол в виде кресла тигра.

– Мне не нравятся? Очень даже нравятся! Как мзда, например. Как взятка опять же.

Когда иду ва-банк, я редко проигрываю. Конечно, я не такой везучий, как мой друг Ганин, но здесь дело не в везении. Это все-таки, без ложной скромности, не фарт, а профессионализм, наработанный нудными годами тягомотных разборок с такими вот ребятами-тигрятами. И сейчас, с этим миллионом, я видел, что природная интуиция и профессиональная смекалка меня не подвели. Весь внешний облик обмякшего и побледневшего Мацумото был тому подтверждением. Безусловно, я понимал, что добить раненого зверя мне не удастся и что Мацумото – не зеленый паренек с покорябанным «люггером» с токийского Роппонги, собирающий копеечную дань с уличных продавцов марихуаны. Но попинать его напоследок – все-таки дело святое.

– Итак, кому предназначалось это подношение? Грабову? За то, что он согласился снизить цену? Компания его в