Шрифт:
Закладка:
Значительный экономический подъем первой половины XVI в., который помог предотвратить дальнейшее размывание права крестьян на свободное передвижение, отчасти объясняется обширной программой строительства крепостей. Таким образом, начальные этапы «пороховой революции» не причинили вреда массам русского крестьянства, хотя жившие в критических пограничных районах временами отягощались барщинными повинностями (городовое дело)[65], связанными со строительством укреплений. Хотя барщина для государственных целей не являлась чем-то новым, одновременно с началом развития военных технологий был создан нежелательный прецедент. В 1513 г., во время битвы за Смоленск, правительство ввело новый налог, предназначенный для строительства осадных сооружений перед стенами противника. Этот новый побор, вероятно, предшествовал налогу на порох.
Вместе со строительством крепостей получила развитие еще одна составляющая «пороховой революции» – искусство военного подрывного дела. Первое знакомство русских с подрывной работой произошло в 1535 г., когда литовцы осаждали крепость Стародуб. Наиболее заметные успехи были достигнуты под Казанью в 1552 г., когда выходец из Литвы Размысл Петров (впоследствии казненный Иваном IV) руководил подкопом под крепостью и взрывом, предшествовавшим штурму русскими татарской твердыни[66].
Со сдвигом военных действий в сторону взятия хорошо укрепленных крепостей и границ войско, полагавшееся на конницу, оказалось в невыгодном положении по многим аспектам. Конница была приспособлена для ведения такой войны, как, например, у татар, – в основном для набегов и грабежей. При фортификационных войнах конница становилась все менее предпочтительной. Крепость можно было взять только одним из следующих способов: снести ее стены артиллерией, заморить защитников голодом во время осады или внедрить за ее стены предателя. Конница ни для чего из этого не годилась и, на самом деле, требовала дополнительных затрат и забот, потому что лошадей, как и людей, нужно было кормить. Во время осады конные воины большую часть времени грабили окрестности в поисках еды и фуража и обычно дезертировали первыми. Такое случалось неизбежно при любом затяжном столкновении с участием поместной конницы, которая имела обыкновение превращать окрестности в пустыню, где никто не мог выжить, когда истощались ее собственные запасы. Пехота была намного эффективнее, поскольку она постоянно досаждала осажденным при минимальных затратах и не подпускала к ним подмогу. Запасшиеся терпением осаждающие, как правило, имели преимущество перед защитниками крепости, если только последним не удавалось каким-то образом отогнать атакующих. В XVI в. это довольно быстро стало очевидным для всех воюющих на западной границе, но пришлось немного подождать, пока это усвоили при ведении войны с татарами.
Еще одним аспектом «пороховой революции» стало изобретение ручного огнестрельного оружия. Задача вызвать взрыв в патроннике меньшего размера, чем у пушки, представляла определенные трудности, на преодоление которых потребовалось некоторое время, так что ручное огнестрельное оружие появилось позже артиллерии. Аркебуза, гладкоствольное фитильное дульнозарядное ружье, распространилась через Германию в Швейцарию, Италию и другие страны во второй половине XIV в. Согласно сохранившимся записям, ручные ружья впервые были применены в России почти ровно на столетие позже пушечных: в 1480 г. в битве на реке Югре, положившей конец владычества татар над русскими. Хроники рассказывают об использовании русскими пищалей[67] против луков и стрел татар в этом столкновении, а иллюстрированная летопись третьей четверти XVI в. наглядно изображает это событие. Это раннее стрелковое оружие было гладкоствольным, заряжалось с дульного среза и весило от 8 до 10 кг. Выстрел, калибра примерно 22, можно было произвести на расстоянии от 200 до 300 м. Такое оружие импортировали из разных стран, а также изготавливали в самой России, так что они не отвечали какому-то определенному стандарту. Примитивное оружие имело фитильный замок, и для каждого выстрела требовалось поднести к нему раскаленный прут или тлеющий фитиль. Стрельба из такого оружия с фитильным замком была утомительным процессом, требующим значительных тренировок и опыта. Стрелять было настолько трудно, что каждый воин мог выстрелить только от двенадцати до шестнадцати раз за весь бой. Аркебуза, будучи такой тяжелой, что для стрельбы ее приходилось ставить на подставку, не годилась для большого пехотного войска, набранного исключительно для участия в широкомасштабной войне, а затем распущенного по ее окончании. Так что для использования пехотой огнестрельного оружия необходимо было дождаться изобретения мушкета с кремневым замком.
Первые ружья с фитильными замками не годились для применения конницей российского типа. При ведении степной войны русский всадник полагался в основном на лук и стрелы. По-видимому, арбалет, мощное и смертоносное оружие в руках западных стрелков, никогда не применялся в сколько-нибудь значимой степени.
Несмотря на недостатки раннего ружья с фитильным замком, то есть пищали, вскоре после его введения в употребление российское правительство начало задумываться о необходимости вооружения войска новым оружием. Вооруженные стрелковым оружием отряды появились впервые в 1508 ив 1510 г. Для окончательного присоединения Пскова к Московскому государству на казенные средства в поход был снаряжен отряд из тысячи пехотных аркебузиров (пищальников). Они также использовались для взятия Смоленска в 1512 г. После завершения компании пищальники были распущены. Они снова были задействованы в 1545 г., когда две тысячи новобранцев (половина была набрана для пехоты, а половина – для большей мобильности для конницы, из которой потом вышли драгуны) взимались из городов и вооружались за счет казны. Для их содержания был введен новый налог. Принято считать, что пищальники в некотором роде являются прообразом стрельцов, резервного корпуса аркебузиров, которые действовали вместе с поместной конницей до окончательного упразднения обоих формирований в конце XVII в.[68]
В историографии существует разная трактовка термина «пищальники». Так, Н.М. Карамзин и ряд других историков считали, что пищальники – первоначальное название стрельцов. Однако, как в настоящее время считает большинство историков, пищальники первой половины XVI в. были отдельной формой пехоты, полностью вытесненной или поглощенной стрельцами вскоре после их появления в 1550 г.
Очень важным шагом, предпринятым правительством Ивана IV, стало введение в 1550 г. пехоты, то есть стрельцов, мушкетерского корпуса из трех тысяч человек. (Некоторые иностранцы их называли «мушкетерами» или «аркебузирами».) Советский военный историк Е.А. Разин предостерегает от отождествления их с пищальниками, так как их методы набора, а также характер их
