— Бежим! — крикнула Аят, её голос дрожал, но в нём была твёрдость, которая раньше казалась мне невозможной для неё.

Я с трудом поднялась на ноги, чувствуя, как каждая мышца протестует. Самида умирает. В этом не было сомнений. Я смотрела на её неподвижное тело, как она корчится на полу, не в силах встать, и осознавала, что всё кончено. Она больше не сможет нас остановить.

- У меня связаны руки…, - тихо сказала я и она наощупь нашла меня, развязала веревку.

А потом я взяла ее за руку и потянула прочь, ещё не до конца осознавая, что мы почти сделали это. Мы сбежали от старой чокнутой ведьмы. В коридоре слоем лежала пыль, по углам валялся хлам. Мы подбежали к двери, ведущей на улицу, и как только я толкнула её, меня ослепил свет. Я сделала несколько шагов вперёд и остановилась, моргая, привыкая к яркости.

— Нам нужна машина, — выдохнула я, чувствуя, как голос возвращается ко мне. Затем я заметила старую машину, припаркованную возле дома. Черт! Черт! Надо вернуться, найти ключи…А потом я бросила взгляд на машину и увидела, что ключи в зажигании. Времени не было. Мы не могли медлить. Джамаль уже мог добраться до больницы, и Ахмад мог погибнуть, если мы не успеем.

— Быстрее, — только и смогла сказать я, открывая машину.

Аят быстро села рядом со мной, и я завела двигатель. Машина зарычала, но поехала, и мы рванули с места, вырываясь на пыльную дорогу. Сердце всё ещё бешено колотилось. Мы мчались вперёд, я гнала машину как могла. У меня было одно желание — успеть. Успеть до того, как Джамаль убьёт Ахмада.

— Мы справимся, — прошептала я, скорее себе, чем Аят. — Мы успеем.

Моя рука сжимала руль так, что пальцы побелели. Я вдавила педаль газа в пол. Машина ревела, старый двигатель едва справлялся с такой скоростью, но у нас не было другого выбора.

Дорога была пустынной, но каждая секунда казалась вечностью. Мы мчались, и ветер, шумевший за окнами, сливался с гулом крови в моих ушах. Я не могла ни на секунду позволить себе расслабиться — передо мной мелькали мысли о том, что может произойти, если мы опоздаем.

— Мы почти на месте, — сказала я, чувствуя, как в горле пересохло. Каждое слово давалось с трудом, но я должна была поддержать Аят. Она не заслуживала всего этого. Она была ребёнком, которому пришлось сделать выбор, который не под силу и взрослым.

Аят молчала, её маленькие руки сжимали сиденье, но в её взгляде было что-то новое. Она больше не выглядела испуганной девочкой. Она была сильной. Её лицо было сосредоточено, губы сжаты в тонкую линию.

— Мы успеем, — прошептала она, больше для себя, чем для меня.

Впереди показался город, его огни осветили горизонт. Вдалеке я увидела очертания больницы, и сердце моё снова ускорило свой бег. Мы почти на месте. Осталось совсем немного.

Глава 26

Она думала, что я ушёл. Что я поехал добить Ахмада, разрушить то, что не могла разрушить сама. Её смех, хриплый и слабый, раздавался по коридорам, эхом ударяясь о стены. Я стоял в тени, наблюдая за ней. За её искалеченной фигурой, за тем, как она с трудом пытается выдержать боль от раны, нанесённой Аят.

Она пыталась держаться. Всегда пыталась держаться.

Самида. Моя названая мать, тень, что висела над моей жизнью все эти годы. Я был её оружием, её марионеткой, её орудием мести. С раннего детства она внушала мне, что я был создан для одной цели: уничтожить Ахмада. Ахмада, который забрал всё, что принадлежало ей по праву. Я верил ей, жил её ненавистью, её болью. Я был её рабом. Но теперь... что-то изменилось.

Я наблюдал за ней, как она беспомощно ползала по полу, сжимая рану на животе, нанесённую восьмилетней девочкой. Аят. Моей племянницей. Она всегда ненавидела её, как ненавидела всех, кто стоял между ней и Ахмадом. Даже я был для неё лишь инструментом. Даже я был её игрушкой.

Я думал, что ненависть ко мне осталась за пределами этого дома, но вдруг понял: я ненавижу её больше, чем кого-либо. Больше, чем Ахмада. Больше, чем Вику. Я ненавидел её за все те годы, что она отняла у меня, за то, что превратила меня в монстра, за то, что отравила мою душу. Она думала, что я пришёл её спасти.

— Джамаль, — прошептала она, её голос был дрожащим, слабым. Она была ранена, кровь капала на пол, но в её глазах я всё ещё видел то же самое безумие. Она надеялась. Думала, что я сделаю то, что всегда делал. — Помоги мне. Ты же не позволишь им... убить меня, правда?

Она кашлянула, лицо исказилось от боли. Но даже в этой боли она пыталась казаться сильной, контролирующей ситуацию. Самида всегда верила, что она контролировала меня. Её верность её плану была непоколебимой. Она не могла даже представить, что я мог пойти против неё. Я шагнул в комнату, и воздух внезапно наполнился странным напряжением. Я сделал ещё один шаг вперёд, и её глаза, полные боли и ярости, встретились с моими. Она улыбнулась — слабая, почти призрачная улыбка.

— Ты пришёл за мной, — прошептала она, её голос был едва слышен. — Ты не оставишь меня здесь. Ты же знаешь, что я всегда была рядом. Я растила тебя, Джамаль. Я сделала тебя тем, кто ты есть.

Её слова звучали, как ржавые гвозди, вбитые в моё сознание. Она сделала меня таким. Всё, что я есть — это её творение. Она растила меня, направляла. Заставляла ненавидеть брата, которого я никогда не знал. Всё, что она делала, было для того, чтобы уничтожить Ахмада. Но, чёрт возьми, за эти годы она уничтожила и меня. Я был лишь тенью её мечтаний. Я был её куклой.

— Ты... уничтожила всё, — мои слова звучали глухо, тихо, но я знал, что она слышит их. Слышит и начинает понимать, что что-то пошло не так. Она подняла на меня взгляд, в её глазах появилось что-то похожее на непонимание. Но потом, как будто проблеск истины наконец прорвался сквозь её безумие, я увидел, как её лицо исказилось от страха.

— Что? — прошептала она, её голос задрожал. Она с трудом села на колени, прижимая руку к ране,