Глава 25

В больнице стояла тишина, как будто весь мир на мгновение остановился. Я вышла из здания, почувствовав, как прохладный вечерний воздух коснулся моего лица. Всё казалось странно спокойным, слишком тихим после того, что мы с Ахмадом пережили. Его состояние стабилизировалось, и, хотя врачи были осторожны в прогнозах, я знала — он будет жить. Он должен жить.

Я попыталась глубоко вздохнуть, но в груди всё ещё что-то сжимало. От страха, от напряжения, от невыносимого чувства вины, которое было со мной последние несколько дней. Вспышки памяти возвращались, как тени прошлого, постоянно напоминая мне о том, что я чуть не потеряла его. Чуть не потеряла всё.

Дети.

Мои мысли тут же переключилась на них. Миша и Саша... Их лица стояли перед глазами. Сейчас, когда Ахмад был вне опасности, мне нужно было вернуться к ним. Я должна быть рядом, должна защитить их. Я на мгновение остановилась, стоя у двери больницы, как будто между двумя мирами — между больницей, где боролся за жизнь Ахмад, и домом, где ждали мои дети. Моё сердце разрывалось на части. Но я знала, что должна сделать следующий шаг. Чёрный автомобиль с водителем уже ждал меня у входа. Это был тот же самый водитель, который всегда возил меня по поручению Ахмада. Я узнала его по его фигуре, хотя и не могла различить лицо в тусклом свете уличного фонаря.

Ноги едва слушались, и я, даже не заметив, почти что упала в сиденье машины, которая стояла у входа. Водительская дверь была открыта, но я не смотрела на него — просто доверилась механике привычного, ведь это была та же машина, что возила меня и раньше.

Моя голова гудела от усталости и напряжения. Я глубоко вздохнула и, не поднимая взгляда, сказала:

— Домой.

Ответа не последовало, но я услышала, как машина мягко тронулась с места. Я закрыла глаза, пытаясь на мгновение забыться, собраться с мыслями. Всё, что мне было нужно сейчас, — это оказаться дома с Мишей и Сашей. Я должна была держать их в своих руках, убедиться, что они в безопасности.

Но что-то вдруг кольнуло меня в животе. Нечто необъяснимое. Чувство тревоги, которое стало резче с каждой секундой. Какое-то странное молчание в салоне... Я не могла понять, что меня тревожит, но внезапно я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Это было необъяснимо.

Медленно я подняла голову, чтобы взглянуть на водителя, и моё сердце замерло. Лицо, которое я увидела, не принадлежало человеку, который обычно возил меня. Это было лицо Джамаля.

Его взгляд был холодным, как ледяное лезвие ножа. Всё внутри меня оборвалось в ту секунду, но я не успела даже вскрикнуть — слишком поздно. Джамаль резко развернулся ко мне, и прежде чем я успела что-либо сделать, его рука быстро взметнулась вперёд, и влажная, вонючая тряпка накрыла моё лицо.

— Нет! — захрипела я, пытаясь сопротивляться.

Но запах был слишком едким, слишком сильным. Глаза защипало, лёгкие наполнились резким, удушающим ароматом. Я попыталась вырваться, но мои руки уже ослабели. Я почувствовала, как силы покидают меня. Моё тело становилось ватным, а мир вокруг расплывался, как в тумане. Джамаль смотрел на меня сверху вниз, не мигая, как хищник, который поймал свою добычу. Его лицо было холодным, бесстрастным, и это пугало меня больше всего. Я пыталась поднять руки, но они будто не слушались, как будто я стала пленницей своего собственного тела.

— Ты больше никуда не пойдёшь, — тихо, почти шёпотом, произнёс он, и его голос был полон мрачной решимости.

Мир вокруг меня начал кружиться. Я почувствовала, как всё становится расплывчатым. Последнее, что я смогла уловить, это его взгляд — холодный, безжалостный, решительный. А затем я ушла в пустоту, в темноту, которая накрыла меня с головой.

***

Когда машина остановилась, меня бросило вперёд, и ремень безопасности врезался в плечо. Голова закружилась, и я с трудом могла соображать. Глухой стук дверей, шаги по гравию… я медленно начала приходить в себя, но всё вокруг было туманным, словно реальность смазалась, потеряв свои чёткие границы.

Джамаль. Имя пронзило меня, как тысячи острых лезвий. Он увёз меня. Всё это — часть его игры. Я попыталась приподняться на сиденье, но не смогла — руки были связаны слишком туго, верёвки впивались в запястья, вызывая пульсирующую боль. Джамаль схватил меня, как беспомощную игрушку, и теперь я была заперта, обездвижена, лишена возможности хоть как-то защититься. Дверь резко распахнулась, и его лицо, освещённое тусклым светом от фар, появилось передо мной. Я почувствовала его ледяной взгляд, холодный, как пустынные ночи. Он молчал. Его молчание было хуже любых слов — в этом молчании я слышала приговор.

— Ты — подарок, — сказал он тихо, его голос резал воздух, как лезвие ножа. — Подарок для той, кто по-настоящему тебя ненавидит.

Меня вытащили из машины с такой силой, что я едва не упала. Ноги подкашивались, но Джамаль быстро схватил меня за локоть и потащил к зданию, похожему на заброшенный особняк. Тяжёлый запах сырости и плесени ударил в нос, и я закашлялась, но он не дал мне времени прийти в себя.

— Где мы? — мой голос прозвучал тихо, хрипло, словно я сама себе не верила. — Что ты делаешь?

Он не ответил. Только крепче сжал мою руку и почти поволок меня внутрь. Двери захлопнулись с грохотом, как будто закрылись ворота в ад. Мы оказались в длинном коридоре, стены которого были облезлыми, краска местами потрескалась, будто дом давно заброшен. В голове билась мысль: Самида жива. Он ведет меня к ней. Больная тётка Ахмада, которая пыталась разрушить всё, что было у нас, должна была умереть, но... она здесь. И я — её подарок. Мы остановились перед большой деревянной дверью, и Джамаль резко открыл её, вытолкнув меня вперёд. Я оступилась, чуть не упала, но удержала равновесие. Передо мной была пустая комната с одной маленькой лампочкой, которая тускло освещала пространство.

— Оставайся здесь, — его голос был безэмоциональным. — Скоро к тебе придут.

Он повернулся и вышел, оставив меня одну. Дверь захлопнулась с таким звуком, как будто за мной навсегда захлопнулись ворота этого мира. Тишина в комнате угнетала. Я прижалась к холодной стене, чувствуя, как сковывает всё тело — страх, боль, ужас. Неужели это конец? Неужели Джамаль привез меня к этой старой твари?

Ахмад… сердце сжалось от боли.