землю, медленно, капля за каплей, а я стоял, словно оглушённый. Нож лежал между нами, как символ. Как будто он вспорол наши раны…чтобы мы оба истекали кровью. Он физически, а я морально.

Я ничего не сказал. Что тут можно было сказать?

Я повернулся и ушёл. Я больше не мог здесь оставаться. Все мои слова, все мои действия — они вдруг стали бессмысленными. Ахмад не ударил в ответ. Он... предложил мне руку, когда я был готов воткнуть ему нож в сердце.

Я не мог его убить.

***

Вика

Я не могла дышать. Всё, что происходило перед моими глазами, казалось каким-то безумным сном, кошмаром, из которого невозможно выбраться. Я вела к нему врачей. Скорая помощь приехала вместе с реаниматологами. Они подняли Ахмада на носилки, быстро отнесли к машине. Я ехала вместе с ним.

— Ахмад! — моё сердце разрывалось от ужаса. Он поднял на меня взгляд. Его глаза были полны боли, но не той, что приносит физическая рана. Это была боль глубже, боль, которая уходила корнями в самую душу.

— Ты... не должна... была это видеть, — прохрипел он, с трудом дыша.

— Замолчи, — прошептала я, чувствуя, как слёзы катятся по щекам. — Не смей умирать, слышишь? Ты не можешь оставить меня... не сейчас. Не сейчас, когда я почувствовала себя счастливой…Ахмад!

Я смотрела на его лицо, его глаза были прикрыты, дыхание неровное. Его кожа побелела от потери крови, но он ещё держался. Я прижала его голову к своей груди, будто это могло удержать его здесь, в этом мире. Мои руки касались его волос, его лица, я гладала его, пытаясь успокоить и себя, и его.

— Ты нужен мне, — прошептала я, мои слова сливались с моими слезами. — Не смей умирать, Ахмад.

Его рука нашла мою, и он сжал её, слабое движение, но я почувствовала в этом обещание. Обещание, что он не сдастся.

— Я с тобой, — тихо выдохнул он. Его голос был слабым, но полным силы. Силы, которой я могла только восхищаться.

Я наклонилась и осторожно поцеловала его в лоб, чувствуя, как он тяжело дышит под кислородной маской. Его глаза закрылись, но он был со мной. Он держался.

— Я тебя не оставлю, — прошептала я снова, крепче прижимая его к себе.

Эта ночь ещё не закончилась. Борьба за него только началась.

Глава 24

Я сидела у его постели, сжимая холодную, тяжелую руку Ахмада. Всё вокруг словно замерло, погрузилось в странную пустоту, тишину, в которой не было места даже моему дыханию. Каждый раз, когда я пыталась вдохнуть, воздух будто застревал в горле, не позволяя мне двигаться, не давая мне дышать. Я смотрела на его лицо. Бледное. Чужое. Мёртвое? Господи, нет… Я не могла себе это представить. Не могла поверить, что этот мужчина, этот сильный, жестокий, властный человек сейчас лежит на грани жизни и смерти, почти без движения, только с едва заметным дыханием. Его грудь с трудом поднималась и опускалась, и каждый раз, когда я замечала это движение, у меня внутри поднималась волна паники.

— Он слишком ослаблен, — сказал врач. Его голос доносился как сквозь воду, словно я была под куполом, и звуки доходили до меня искажёнными, глухими. — Мы делаем всё возможное. Но вероятность…

— Нет, — прошептала я, но мой голос не был больше, чем шёпот. — Нет, он выживет.

Я не могла позволить этим словам проникнуть в реальность. Не могла позволить себе даже на секунду поверить, что Ахмад может умереть. Ведь только что… только что он был рядом. Только что я ещё чувствовала его тепло, его присутствие, а теперь он лежал здесь, на этой проклятой больничной кровати, и я не знала, выживет ли он.

— Госпожа, вам надо отдохнуть, — врач снова обращался ко мне, но его слова казались бессмысленными.

Отдохнуть? Как я могу уйти отсюда, когда Ахмад… когда он может умереть? Когда этот мир может разорваться на части, если его больше не станет? Я сжала его руку сильнее, как будто от этого зависела его жизнь. Как будто моё прикосновение могло удержать его здесь, на этой стороне, в этом мире. Мои глаза были сухими. Я не могла заплакать, не могла даже облегчить свою душу слезами. Всё во мне было натянуто до предела, каждый нерв кричал от боли, и я не знала, как это остановить. Ахмад выглядел так... безжизненно. Его кожа была белее, чем когда-либо, почти полупрозрачной. Шрамы на его лице стали темнее, резче очерчивая его черты. Его губы были пересохшими, а глаза закрыты, как будто он был уже где-то далеко, вне моего досягаемого мира.

— Ахмад… — прошептала я, наклоняясь к его лицу, как будто он мог меня услышать. — Ты не можешь умереть. Не смей… Не смей оставлять меня.

Я не знала, сколько времени прошло, но вдруг что-то произошло. Моя голова закружилась. Сначала лёгкая дрожь в висках, а потом внезапная, резкая боль, которая прострелила меня, как удар молнии. Я резко откинулась назад, чувствуя, как мир вокруг меня теряет контуры, становится мутным, размытой акварельной картиной. Боль резала мой мозг, словно кто-то вонзал тысячи игл в мою голову.

— Нет… — выдохнула я, прижав руки к вискам.

Я закрыла глаза, но это не помогло. Внутри меня что-то взорвалось, словно невидимая стена рухнула, выпустив наружу все те воспоминания, которые я пыталась забыть, те моменты, которые были погребены в темноте.

Выстрелы. Крики. Бойня. Качка…

Ахмад стоял передо мной, его лицо было напряжённым, серьёзным. Он что-то говорил, но я не могла разобрать слова. Вокруг нас летали пули, крики женщин оглушали меня. Его руки вдруг обхватили меня, прижимая к себе, словно я была хрупкой фарфоровой статуэткой. Его тело казалось таким теплым, таким надёжным.

Ахмад…

Мир качнулся, и я вновь оказалась в темноте. Я слышала шорох ткани, как кто-то поднимал меня с земли. Его руки подхватили меня, я ощущала тяжесть его дыхания, его страх. Ахмад никогда не показывал страх, но в тот момент я чувствовала его. Это было в прошлом, в том самом, что я потеряла, забыла…

— Ахмад… — прошептала я, мои глаза были закрыты, но воспоминания мелькали передо мной, одно за другим, вспышками, как фотографии, развивающиеся в тумане.

Я видела нас… Мы снова и снова возвращались к этому моменту.