- Ахмаааад…. – хрипло и так сладко.

Вкусноооо...Безумно вкусно ощущать, как стискивает меня своими мышцами, как заражает своим безумием моё. Как погружает еще глубже в бездну боли от желания скорее излиться и одновременного желания сожрать её всю, всеми способами. Под звуки своего имени ее голосом. Это и есть триггер. Тот самый спусковой крючок для психов, после которого им бошки срывает. После которого всё человеческое теряют и готовы убить, уничтожить за иллюзию удовольствия ценой чужой жизни. Моё не было иллюзией, оно вспыхивало в голове короткими вспышками, грозилось взорваться адским пламенем пресподней, едким дымом с ароматом ей эйфории, ее влажного от пота и наслаждения тела, оно врывалось в легкие, грозилось слизать языками пламени дотла, до костей. Смаковать каждый спазм, задрать ее ноги к самой груди. Выйти из нее и обхватив рукой член, медленно войти снова, резко выдохнув. Бляяяядь..как сжимает. До физической боли. Но мне плевать. Сейчас плевать. Хочу ее именно так. Остановившись на бесконечные три секунды, чувствуя, как утягивает в мрак ее взгляда. Уже не голубого, потемневшего от наслажения. И резким толчком погрузиться дальше. Сразу и на всю длину. Быстрыми движениями вбиваться членом в тесную глубину, убрав ладонь и позволяя громко стонать...кричать с каждым толчком. Очерчивая пальцем линию платья на ее теле. под грудью. Сжимая упругие полушария и сатанея при взгляде на то, как они колышатся при каждом толчке. Хваткой за шею…

- Чувствуешь? Чувствуешь, Викааааа Сильнее сжимая и тараня все безжалостней, зверея от ощущения того, как бешено бьется под ладонью ее горло. - Мояяяяя Рыча...не разбирая собственных слов. Меня ведет от осознания, что стоит только сжать сильнее пальцы....и она знает то же самое. думает о том же самом. Еще быстрее. Ускоряя темп, наращивая боль и наслаждение. Вздрагивая от того, как в истерике бьется подо мной...И отпустить… И самому. Надвое. На осколки адского наслаждения. Взревев от бешеного оргазма. И сразу стиснув зубы, запрещая себе сжать сильнее пальцы. потому что блядь себе хочется. сохранить только для себя. Раскрошить. И каждую крошку только себе. Потому что не хочу больше боли. Страсти хочу, наслаждения ее хочу, похоти. А боль…мы нажрались ею до рвоты. Изливаться в нее бесокнечно долго, отмечая собой, заливая спермой и осторожно убирая руку. Не выходя из нее, отдаленно слышать довольное урчание Зверя. Перевести взгляд на ее лицо и приникнуть к губам, вбирая в себя остатки ее криков. - Я все еще не надышался…- шептать в ее опухшие от поцелуев губы, облизывая их, целуя ее подбородок, шею со следами от своих пальцев, ключицы и снова шею, чувствуя как ее руки оплетают меня и она тянет к себе.

- Дыши до моего последнего вздоха.

***

Лежа рядом с ним, я чувствовала себя странно спокойно. Внутри было тихо, как после долгого, изнурительного шторма. Его тело рядом с моим было таким теплым и сильным, словно защита от всех тех бурь, что бушевали между нами годами. Мы были так близки, но в эту минуту — почти беззаботно, без боли и отчаяния, которые до этого всегда стояли между нами стеной. Я медленно провела пальцами по его груди, по неровным линиям шрамов, пересекающих его тело. Они рассказывали о его боли, о его прошлом, о том, через что ему пришлось пройти. Ахмад всегда был для меня чем-то больше, чем просто человек. Он был целым миром — сложным, жестоким, но таким притягательным.

— Они не страшные, — прошептала я, не поднимая глаз. Мои пальцы осторожно скользили по его коже, по каждому шраму, который когда-то пугал меня. Теперь я чувствовала только нежность. Они были частью его, частью того, кого я... любила.

— Нет? — спросил он с лёгкой улыбкой в голосе. Его рука мягко скользила по моим волосам, аккуратно перебирая пряди, словно это было что-то, что он мог делать вечно. Такое простое движение, но в нём было столько тепла.

— Нет, — я подняла глаза и встретила его взгляд. В его темных глазах, обычно таких жестких и закрытых, сейчас была удивительная мягкость. — Это всё ты. И я принимаю тебя таким, какой ты есть.

Его брови едва заметно приподнялись, и я уловила удивление в его взгляде. Казалось, он не привык к такой откровенности. Я продолжила водить пальцами по его шрамам, осторожно, почти благоговейно, и, не задумываясь, наклонилась, чтобы поцеловать один из них, тот, который пересекал его грудь. Ахмад замер. Я почувствовала, как его рука на моих волосах задержалась, а дыхание стало чуть глубже.

— Не надо, — прошептал он, но в его голосе не было приказа, только тихая просьба, будто ему было неловко от моего прикосновения.

— Почему? — я снова поцеловала шрам, позволяя губам задержаться на его коже. — Я хочу...

— Это... — он на мгновение замолчал, словно подбирал слова. — Это не те места, которые стоит целовать.

Я улыбнулась, почувствовав лёгкую дрожь под своей рукой. Он, такой сильный, казался сейчас почти беззащитным передо мной. Это было непривычно — видеть его таким. Не жёстким и властным, а просто мужчиной, которому было нужно тепло.

— Мне нравится, — ответила я мягко, прижимаясь к нему ближе. — Всё это — часть тебя.

Его рука снова скользнула по моим волосам, а затем нежно накрыла моё лицо. Он притянул меня к себе, наши лбы соприкоснулись, и я почувствовала его дыхание на своих губах.

— Ты делаешь что-то с моей головой, Вика, — пробормотал он, сдерживая улыбку. — Я не знаю, как это объяснить.

Я закрыла глаза, чувствуя, как внутри всё наполняется дрожью от его слов. Мы оба прошли через слишком многое, но сейчас, в этой тихой, почти невесомой близости, не было боли. Только мы.

— А я думала, что это я должна бояться того, что ты делаешь с моей, — прошептала я в ответ, и мы оба засмеялись.

— Я просто хочу все забыть…, — сказал он, скользя рукой по моему плечу, по моей руке, задерживаясь на талии. — Просто быть здесь, вот так. Без всего, что было до этого.

— Забыть? — я приподнялась, опираясь на локоть, и посмотрела ему в глаза. — Зачем забывать то, что является частью нас?

Он посмотрел