— Чем занимаешься, Лют? — вдруг вырвала меня из работы Анна.

Она, оказывается, стояла прямо надо мной и с милой улыбкой осматривала разложенные на столе листы. В глазах читалась почти детская любознательность и желание присоединиться ко мне.

— Да вот… — вздохнул я, гадая, стоит ли ей говорить правду, — нашёл тут свою книжку. Но не пойму, что там написано.

— Можно? — спросила она, указывая на место рядом со мной.

— Конечно.

Я отодвинулся, и Анна шустро уселась, тут же приступив к изучению листов. Однако всё оказалось не так просто.

— Хм… А ты уверен, что это не наброски какой-то печати?

Она нахмурилась, изучая символы, которые должны были по задумке сложиться в «Невидимость». Только вот я почти не видел чернил, потому что записи Люта перекрывали их.

— Ты разве не видишь? — спросил я. — Буквы. Строка за строкой, вот тут…

— Нет. Только печать. Что она означает?

А вот это проблема. Я пока не собирался делиться ни с кем, что решил восстановить Глас богов через печати.

— Эм… Не знаю. Но я не это пытаюсь понять.

Я выхватил у неё из рук листок, осмотрелся.

— Тут есть чистая бумага?

Анна сбегала за свитком и пером с чернилами. Быстро догадалась, что я хочу сделать. А именно переписать записи Люта обычным способом. Всё равно от подсвеченных строк уже глаза начинали болеть, а так и помощью можно заручиться, если Анна сможет разобраться хотя бы в чём-то.

Рука на удивление довольно ловко выписывала все слова. Мышечная память работала отлично. Лют и правда много писал.

Закончив, я передал лист Анне.

— Это старый алфавит, — пробормотала она, осторожно водя пальцем по строкам.

Запах ещё не застывших чернил напоминал орех. А старая хрустящая бумага придавала им больше яркости. Получился довольно приятный вкус, который смешался с душистым ароматом девушки.

И тут будто в голову ударили воспоминания о той, моей Анне.

Она тоже часто пахла чернилами и бумагой. Ну, точнее так пахли её книги и наборы для писательства. И ещё она любила цветочные духи. Жутко дорогие. Их привозили из Юга в маленьких ящиках, набитых мягкими подкладками, чтобы стеклянные ёмкости не разбились в дороге.

А затем по цепочке возникли другие воспоминания.

Хотя и воспоминаниями это было сложно назвать — скорее, отпечаток в памяти.

Я вдруг взял перо с чернилами, подвинул лист к себе и начеркал поверх первой строки несколько слов.

Происходило это будто бы в дурмане. Я отчаянно цеплялся за мелькнувший отпечаток, чтобы не упустить его, но надолго меня не хватило, и он снова улетел в глубину сознания.

— Что это? — взволнованно спросила Анна.

Девушка сначала осмотрела меня, прислонилась нежными пальцами ко лбу, выпустив немного духовной силы, и, только убедившись, что я в порядке, вернулась к записям.

— Тайна… хранится… в сокровищнице… — прочитала Анна.

Она снова нахмурилась, задумчиво прикусила нижнюю губу.

А пока я пытался понять, что же произошло.

Воспоминания Люта всплыли?

Очень странно. Это даже не воспоминания были, а какое-то мимолётное прояснение. Больше походило на бред, да только он вылился во внятный обрывок текста.

— Почему ты это написал? — наконец-то спросила Анна, оторвавшись от текста.

— Да просто… — я почесал голову, потому что действительно не мог объяснить. — Может, память так сработала? Но я не уверен, что смогу повторить.

— Давай! — Она подвинула листок ко мне. — Вторую строку.

Я ещё некоторое время пялился на буквы, но ничего не произошло. Попробовал с другими листами, вспоминал Анну и подробности, связанны с ней.

Например, что по четвергам она носила исключительно зелёные платья и даже подбирала украшения с изумрудами. Более того, в походе всегда имелось несколько комплектов зелёной одежды на любую погоду. Не знаю, с чем это было связано, а она на вопросы отвечать не желала и лишь таинственно усмехалась.

Но ничего не помогло. Разгаданной оставалась только одна строчка одного листа из всей записной книжки.

И к тому же скоро на улицу выскочила Елена и подозвала всех собраться вместе.

Я убрал книгу в сумку, а лист записями Анна попросила оставить ей. Честно признаться, меня одолели некоторые сомнения. Вдруг Лют понаписал там что-нибудь особо противозаконное?

Но чутьё прямо-таки кричало, что ей всё-таки стоит довериться.

Может, это было связано со схожестью Анны здешней и Анны из моего времени, но я решил положиться на чутьё.

А снаружи все уже с нетерпением ждали начала испытаний.

Елена вынесла пять склянок с таким видом, будто это была работа всей её жизни. Такого энтузиазма я у неё не видел никогда ранее.

— Лют, ты первый! — воскликнула она, протягивая отвар. — Оценишь, правильно ли я всё сделала.

Парни, особенно Тихомир, с удивлением посмотрели на неё, а затем на меня. Причём удивление плавно перетекало в уважение, ведь сама Елена просила оценить, правильно ли она сделала свою работу.

Обычно такие вещи спрашивали у неё.

Я залпом опустошил склянку, зажмурился и почувствовал на зубах знакомый травянистый привкус, за которым по всему телу пробежали волны усиления. Мышцы тут же потребовали работы, хотелось выплеснуть накопившуюся энергию, а разум очистился, избавившись от пелены лишних мыслей.

— Да, всё так! — воскликнул я с горящим взглядом.

Елена удовлетворённо кивнула и раздала склянки парням. Алексей уже пробовал отвар, так что его реакция была немного слабее, однако остальные аж глаза вылупили, чувствуя потоки бурлящей внутри силы.

— Что это такое! — вздохнул Вадим.

— Невероятно! — даже Глеб заговорил, осматривая собственные руки, будто видел из впервые.

Тихомир задышал часто и глубоко. Кажется, на него отвар подействовал