последствия своих убеждений. Но она не одинока в том, что касается последствий. Если в результате она попадет в больницу, значительная часть медицинских расходов ляжет на плечи общества. Существуют финансовые экстерналии, которые являются результатом превращения этих ошибочных убеждений в действия. Кроме того, есть внешние эффекты для ее семьи и друзей, которые страдают вместе с ней из сочувствия. А если она проглотит хлорку вместо того, чтобы принять эффективное лекарство, болезнь затянется, что увеличит вероятность того, что ею заразится кто-то еще. Еще одна внешняя сторона. Конечно, есть элемент патернализма в том, чтобы помешать кому-то выпить отбеливатель, чтобы вылечиться, но есть и другие сферы, в которых мы проявляем такой патернализм, например, законы о ремнях безопасности и шлемах, а также ограничения на продажу наркотиков. (Опять же, полное обоснование этого патернализма или анализ его последствий выходит за рамки данной книги, но он явно связан с границами свободы, на которых мы сосредоточились). 8 Но пока существуют внешние эффекты, есть социальное оправдание тому, чтобы не дать ей выпить отбеливатель.

Существуют и другие пределы терпимости: До какой степени мы должны быть терпимы к нетерпимым? Опять же, рассмотрение этого вопроса выведет нас за рамки этой небольшой книги.

Толерантность и коллективные действия

Но есть один вопрос, о котором я хочу сказать несколько слов. Я уже подчеркивал, что терпимость к убеждениям - это одно, а терпимость к убеждениям, которые приводят к действиям, причиняющим вред другим, - совсем другое. Я также объяснил важность коллективных действий в обществе XXI века. Мнения о том, какие действия должно предпринимать общество, конечно же, зависят от убеждений. Если человек верит в бессмысленные вещи, он может голосовать за бессмысленные действия и поддерживать политических лидеров, которые продвигают бессмысленные идеи. Это контекст, в котором внешние эффекты действительно возникают из-за убеждений.

Идеологические разногласия, которые разделяют общество сегодня, к сожалению, подразумевают наличие убеждений, которые противоречат современной науке. Например, существует огромное количество доказательств того, что изменение климата реально, что оно связано с увеличением количества парниковых газов в атмосфере и что оно провоцирует экстремальные погодные явления, которые влекут за собой огромные расходы. Если мы верим в науку, то должны считать, что не все мнения на этот счет должны иметь одинаковый вес. Мы не можем просто заявить: "Кто скажет?". Наука, в этом смысле, в корне недемократична, и в этом ее проблема в современном мире. Встречаясь с отрицателями климата, я часто слышу рефрен: "Я думаю сам за себя". Многих, кто так говорит, возмущает элитарность науки, кажущаяся авторитарность, которая говорит, что одни взгляды правильные, а другие - неправильные, хотя, конечно, доказательства не всегда так однозначны, как в случае с климатом.

В прошлой главе я говорил о необходимости ограничить цифровые платформы от распространения или содействия распространению дезинформации, если она наносит социальный вред. А они приводят к социальному ущербу, когда необходимо принять важные коллективные решения, на которые влияют эти верифицируемые ложные убеждения, часто основанные на верифицируемой ложной информации. Когда люди верят в ложную информацию - когда многие неспособны распознать ложь и фальшивую информацию - могут потребоваться ограничения на ее распространение. Мы сделали это во время пандемии; было бы глупо и социально вредно, если бы мы этого не сделали. Мы должны проявлять полную терпимость к тому, во что верят сами люди; но эта терпимость должна быть ограничена, когда убеждения преобразуются в действия. Речь, направленная на то, чтобы повлиять на других, - это, как я уже говорил, однозначно "действие".

Хотя американцы выступают за свободу слова - в конце концов, это же Первая поправка, - все же существует множество ограничений. Мы постоянно пересматриваем эти границы по мере того, как меняется мир. И по мере того, как нам становятся известны новые социальные вредности и новые способы создания социальных вредностей, нам необходимо пересматривать баланс затрат и выгод от ограничений и на этой основе вводить новые ограничения. Страны по-разному подходят к этому балансу. В США можно сказать почти все, что угодно, против политического лидера, но в Сингапуре и многих других странах за высказывание, считающееся клеветой, можно попасть в тюрьму. В Великобритании публикация правдивого заявления, порочащего человека, может иметь серьезные последствия. Правда - не защита. В США правда может быть защитой. В большинстве стран существуют законы против мошенничества - нельзя просто сказать: "Я имею право говорить то, что хочу". В США и многих других странах существуют законы, регулирующие правду в рекламе. А подстрекательство к беспорядкам, под которым обычно подразумевается просто речь, является преступлением в большинстве стран. Иногда существует "принудительная речь", то есть фирмы обязаны делать определенные разоблачения. Они не могут просто заявить: "Я имею право не сообщать о том, что продаваемый мною товар вызывает рак и другие проблемы со здоровьем". Заговоры с целью совершения преступления (например, отмена выборов) незаконны, даже если они не удались; но обычно в центре таких заговоров находятся дискуссии - речь.

Таким образом, очевидно, что все общества, даже те, которые привержены свободе слова, накладывают ограничения на эту свободу, когда она причиняет вред. Как я уже писал, дезинформация и ложь наносят большой социальный ущерб, и поэтому вполне понятно желание правительств ограничить их распространение. Но для этого необходимы институциональные рамки, способные отличить опасную ложь от правды.

По сути, это были вопросы, поставленные в предыдущей главе: Как определить, какие высказывания не являются правдивыми? И какие из них вредны? Как институционализировать эти пределы терпимости? В контексте Covid-19 было легко определить ложные утверждения (пить хлорку - значит вылечиться) и легко определить социальный вред таких утверждений. Платформы социальных сетей также показали, что они способны отсеять большую часть ложной информации. Эти успехи являются одним из примеров того, что можно сделать. Платформы сотрудничали; был достигнут научный консенсус относительно того, что является неправдой, а что - вредом.

К сожалению, платформы часто не идут на сотрудничество - более того, они вообще сопротивляются идее о том, что несут какую-либо ответственность за поддержание порядка, и требуют освобождения от ответственности за любой причиненный вред. Большая часть их деятельности по модерированию контента была вызвана регулированием или требованием их пользователей. Некоторые придерживаются позиции, что если политический деятель говорит что-то ложное и вредное, то это не только не входит в их обязанности, но и является нарушением некоторых основных политических прав, которые включают право политиков извергать яд и фальшь. По их мнению, это было бы политической цензурой. Поэтому, если президент или сенатор заявит ложь о том, что во время вакцинации